Записки оперного певца
Шрифт:
Больше чем все предыдущие постановки, «Кармен» заставила самых яростных противников всякого «новшества» самым восторженным языком говорить об абсолютной гармоничности музыкально-сценического и творческого пафоса театра.
«Царство юного порыва и красоты силы, пусть жестокой» покорило все сердца. Оптимизм всей постановки заставил даже мрачного в своих суждениях Леонида Андреева воскликнуть:
«Кармен умерла, — да здравствует Кармен!»
Торжество нового рождения гениальной оперы «Кармен» не было омрачено даже нападками на действительно напрасно воспроизведенные в последнем акте
<Стр. 696>
* * *
Вокруг каждой премьеры ТМД велись яростные споры, не всегда объективные. Спорили прежде всего принципиальные адепты всяких новшеств и такие же принципиальные их противники.
Первые больше всего опирались на «сравнительный метод». Поводов для сравнения было много, так как большая часть ставившихся ТМД классических опер неоднократно ставилась в Мариинском театре и в Народном доме. Поклонники нового априори принимали с восторгом все, что было непохоже на старое, — независимо от степени удачи или неудачи. Вторые так же априори хулили все, что было ново.
Но и зрители и пресса, порицая свободно-творческое отношение М. А. Бихтера к музыке — отношение, которое скорее покоряло, чем убеждало, производило неотразимое впечатление на слушателей, но нередко раздражало музыкантов-специалистов, — порицая, говорю я, «своеволие» Бихтера и некоторые очевидные постановочные ляпсусы И. М. Лапицкого, смотрели на театр с вниманием и симпатией. И предпочтение новаторской деятельности ТМД деятельности других оперных театров превалировало во всех выводах.
Постепенно артисты ТМД приобрели симпатии слушателей и прессы, отсутствие у них блестящих голосов, которыми славился Мариинский театр, уже не ставилось им в минус: музыкальность, общая культура исполнения и сценического поведения в значительной степени искупали отдельные их недостатки.
Художественный персонал Мариинского театра вначале относился к ТМД с явным презрением. Вскоре, однако, дирижеры Альберт Коутс, Н. А. Малько, наиболее культурные артисты с И. В. Ершовым во главе, да и сам директор императорских театров В. А. Теляковский стали посещать не только премьеры ТМД, но и некоторые рядовые спектакли. Большое впечатление произвели переход Л. Я. Липковской в ТМД и выступления Л. В. Собинова на равных со всеми основаниях, то есть не только без красной строки на афишах и в программах, но и без какого бы то ни было указания на его участие даже в билетных кассах. Когда по телефону спрашивали кассиров, кто поет Ленского или Берендея — Собинов или Исаченко,
<Стр. 697>
следовал всегда один и тот же ответ: «Программа будет напечатана в день спектакля».
Исподволь, однако, артисты других театров, не говоря о постановщиках, стали «ходить учиться» в ТМД, и это переломило отношение аристократических снобов к театру.
Театр музыкальной драмы просуществовал с 11/24 декабря 1912 года по 19 января 1919 года, то есть шесть лет с небольшим.
Оглядываясь на прошлое, я вижу, что хотя ТМД как самостоятельный театральный организм умер, но посеянные им зерна новых художественных задач оперного театра дали всходы.
Прежде всего ТМД подготовил культурные творческие
Наследник всего лучшего, что создало человечество на протяжении столетий, советский оперный театр в немалой степени, хотя и критически, использовал заложенные ТМД традиции в создании реалистического оперного спектакля.
Добросовестный историк советского оперного театра подведет когда-нибудь итоги деятельности ТМД с объективных позиций научного метода — только тогда роль и значение опыта ТМД для русской, советской да и мировой оперной культуры получат должную оценку. Развернувшаяся значительно позже оперная деятельность К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко свидетельствует о том, что ТМД, исходя в своих исканиях из первоначальных установок Московского Художественного театра, стоял на правильном пути.
Экспериментировать Лапицкий начал первый. Естественно поэтому, что его путь был тернистый, что он и ошибок наделал немало. Но правильную оценку этим ошибкам дал еще в 1915 году Б. В. Асафьев, когда в № 24 журнала «Музыка» писал:
«Почему «Музыкальная драма», иногда жестоко ошибаясь, таит в своей деятельности нечто привлекательное и притягивающее?!! Думается, что эта сокрытая под грубой оболочкой сущность исходит все-таки от Лапицкого».
<Стр. 698>
И дальше:
«Влюбленность в оперу, жажда ее художественного возрождения и сила воли, соединенная с непоколебимой верой в правоту своих художественных воззрений, видятся мне в деятельности Лапицкого. И его заблуждения и ошибки вытекают из того же источника, из которого течет все хорошее, что он сделал: из безусловной даровитости и одухотворенности».
С большой признательностью к объективности и непредвзятости отзыва большого советского музыканта я заканчиваю свою повесть о незабвенном для меня, да и для всех тех, кто имел счастье в нем работать, Театре музыкальной драмы и его создателе Иосифе Михайловиче Лапицком.
Свою проникновенную надгробную речь у могилы И. М. Лапицкого артист Большого театра Н. Н. Озеров закончил словами: «Современники недооценили Иосифа Михайловича — потомство его оценит».
Я сделал первую попытку и буду счастлив, если появятся более меня эрудированные исследователи — историки в первую очередь. Искренне говорю: Fed quod potui, faciant meliora potentes (я сделал, что мог; пусть делают лучше те, кто умеет).
<Стр. 699>
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абрамов — 411
Августинович С. — 652, 653
Авсеенко В. Г. — 585
Адаберто Э. — 143
Акимов С. М. — 652
Акимова С. В. — 365
Аксарин А. Р.—159, 167, 334, 338, 376, 382, 440, 460, 461, 469, 495, 507, 519—523, 525, 526.
Акте А.— 128
Александрович А. Д. — 302, 336, 651
Алексеев К. С. см. Станиславский К. С.
Алешко М. И. — 308
Алчевский И. А. — 109, 123, 124, 256, 302, 360, 437, 580, 620, 638
Альтенбургская Е. Н. — 569