Записки пинчраннера

Оэ Кэндзабуро

Мы одновременно стали раскрывать только что закрытые зонты, спицы их сцепились, и Ооно, разозлившись, с силой тряхнула свой зонт; я отступил, и спица больно ткнула меня в пах.

Ой, больно! — застонал я.

Больно? — разозлилась она, и даже в темноте было видно, как покраснели ее щеки: значит, своей болью я нанес ей новое оскорбление! — Нечего мешкать, пошли. Я одна должна провести предварительное расследование, вызванное некоторыми касающимися тебя подозрениями.

Куда мы идем?

Куда? Естественно, в такое место, где можем спокойно побеседовать.

Но ведь отель был бы вполне подходящим местом?

…Вот то, что нам нужно! Видишь, где горит неоновая реклама? Сауна — все номера отдельные.

Сауна? — спросил я, но создавшаяся обстановка не позволяла рассчитывать

на обстоятельный ответ, и я поспешно последовал за гордо выступавшей будущей киносценаристкой. Как только мы вошли в отель для парочек, при котором и была сауна — все номера отдельные, Ооно с поспешностью, будто во что бы то ни стало хотела успеть обнажиться перед служителем, принесшим зеленый чай, мигом разделась, обмотала бедра купальным полотенцем и вошла в помещение, напоминающее поставленный на попа гроб из некрашеных досок, а я еще и брюк скинуть не успел. Когда вслед за ней я вошел туда, она уже устроила свое плотное тело на полке такой высоты, что голова ее касалась потолка, и зло смотрела на меня, ха-ха. Вообще говоря, она привела меня в этот отель, чтобы без помех как следует расспросить, и наличие сауны, должно быть, было лишь побочной причиной выбора. Но, как только мы попали в сауну с отдельными номерами, она, по своей привычке все делать обстоятельно, не могла не воспользоваться этим. На коже, пошедшей красными пятнами, с яркостью татуировки проступали следы вчерашнего сражения. Я сидел, поджав ноги, весь в ссадинах и кровоподтеках.

В этой самой сауне и началась наша беседа, или, лучше сказать, допрос. Стоило открыть рот, как пахнущий гарью воздух, нагретый до восьмидесяти градусов по Цельсию, врывался через горло в легкие, и мы с Ооно, кашляя, выдыхали огненные струи. Нагретый до восьмидесяти градусов по Цельсию воздух не располагает к тому, чтобы выбирать выражения, и я продемонстрирую сейчас в самых общих чертах, что представляло собой устроенное мне личное дознание, сопровождавшееся поджариванием. Но, как станет ясно из дальнейшего, ни вопросы, ни ответы не были необдуманными.

В.По имеющимся сведениям, в течение нескольких лет вы передавали Могущественному господину А.информацию, связанную с ядерной ситуацией, и получали за это денежные вознаграждения, значительно превышающие пособие, выплачиваемое вам атомной электростанцией. Аноним, сообщивший нам об этом факте, предложил в случае необходимости ознакомить нас с деталями. Чтобы соблюсти беспристрастность, я спрашиваю: настаиваете ли вы на том, что человек, сообщивший нам об этом, питает к вам личную неприязнь?

О.Безусловно. Я уверен, что ваш осведомитель — брат жены, бывшей жены, которая позавчера вечером, поранив мне щеку (обнаружить сейчас рану на щеке невозможно в связи с происшедшим со мной превращением), покинула дом.

В.Я допускаю, что в сведениях, сообщенных осведомителем, могли содержаться злонамеренные искажения, но как обстоит дело с главным фактом? Верно ли, что вы передавали информацию о ядерной ситуации Могущественному господину А.и регулярно получали за это денежные вознаграждения?

О.Это нельзя даже назвать информацией — я делал сокращенные переводы статей, главным образом из периодических изданий, выходящих в Европе и Америке, касающихся ядерного оружия и ядерных исследований во всех странах мира, и в виде кратких резюме ежемесячно передавал их Могущественному господину А., только и всего.

В.Согласно сообщению осведомителя, каждая передача резюме сопровождалась часовой, а иногда и двухчасовой беседой с Могущественным господином А.В таком случае вы не можете отрицать возможность и вероятность того, что, вольно или невольно, кроме резюме, вы предоставляли информацию и иного характера также. Далее, согласно сообщению осведомителя, у вас вошло в привычку называть Могущественного господина А.Патроном. Так называют лишь человека, с которым находятся в деловых отношениях.

О.Патрон (по-японски —

ояката) — глава, старший человек, заменяющий отца. Следовательно, это слово можно трактовать как «опекун», «дух-хранитель». Потому я и называл его Патроном, мысленно делая перевод с японского «ояката». Кроме того, это слово не мое изобретение. Я перенял его у покойного товарища. Мой университетский товарищ был молодым многообещающим международником, в течение длительного времени обучавшийся в Принстоне. Он полюбил француженку, приехавшую туда на стажировку. Они отправились в Париж и поженились. После этого он стал продолжать свои изыскания в Парижском университете, но средства к существованию мог добывать лишь случайными заработками в парижских отделениях наших газет или работал переводчиком с делегациями. Бросив на полпути свои исследования в Соединенных Штатах, он лишился возможности, приехав на родину, вернуться в свой университет. Тем более не мог рассчитывать на получение должности в Токио, которая приносила бы достаточно средств для семейной жизни с француженкой. Оказавшись в таком тяжелом положении и уже совсем отчаявшись, он, работая переводчиком, случайно познакомился с Патроном. И получил поручение поставлять информацию о Восточной Европе и Ближнем Востоке. Разумеется, и от него тоже потребовали отбирать политические и экономические статьи во французских газетах и журналах, делать их краткий перевод и передавать в виде резюме. Подготавливая резюме о ядерной ситуации на Ближнем Востоке, он иногда прибегал к моей помощи, поскольку я вел специальные исследования в Калифорнии. В дальнейшем Патрон предложил мне лично снабжать его резюме по вопросам, относящимся к той специальной области, в которой я работал. Вот и вышло так, что я стал называть его Патроном.

В.Осведомитель сообщил, что ваш товарищ, обвиненный в срыве передачи информации, был наказан людьми, подчиненными Могущественному господину А.Верно ли это?

О.Наказан — глупая выдумка. Когда начался кубинский кризис, в Париже, являющемся европейским информационным центром, пристально следили за ходом событий — не вспыхнет ли мировая ядерная война — и мой товарищ оказался в гуще событий, а через неделю после того, как кризис был ликвидирован, он повесился. Когда его жена, работавшая секретаршей на заводе Рено, пришла домой обедать, он висел на спинке кровати.

В.За день до смерти, встретившись с Могущественным господином А.в аэропорту Орли, он получил выговор за халатное отношение к сбору и передаче информации — известно ли вам это? А если известно, то почему скрываете? — уколола меня будущая киносценаристка и, будто неожиданно вспомнив, что ей нужно срочно позвонить, обливаясь потом, быстро спустилась с полка. Вид этой женщины, которая, согнувшись, шла между опаленными столбами из некрашеного дерева, зажав рукой концы тяжело свисавшего ниже пояса, пропитанного потом полотенца, олицетворял саму решительность. Дверь, плотно захлопнутую пружиной, нужно было открывать сильным толчком, из-за нестерпимого жара ей пришлось снять полотенце, обмотать им руку и, напрягшись, изо всех сил толкнуть ею дверь. Я подумал было, что она собирается пойти в номер, но будущая киносценаристка тут же вернулась с бадьей и черпаком. Я пил, точно глотал золотых рыбок, влившийся в открытую дверь свежий воздух, и вдруг почувствовал надвигающуюся опасность, но было уже поздно. Ооно вылила полный черпак на раскаленную печь! В мгновение вода превратилась в пар, и меня обдало раскаленной струей.

Изнемогая от жара, я вытащил ее наружу. В общем, для женщины средних лет она вела себя решительно, хотя и безрассудно.

Опустившись на колени, я посадил ее и прислонил к ванне, она низко опустила голову и тяжело дышала. С благоговением молодого поклонника я проверил на себе температуру воды и душем на гибком шланге стал поливать ее вспыхнувшую багровую шею и плечи/Совсем обессилев, она лишь скорбно, другого слова не подберешь, вскрикнула «ой!», но даже не пошевельнулась. Еще не оправившись как следует и лишь придя в себя от шока, вызванного раскаленной струей пара, она выразила решимость продолжать дознание.