Записки пинчраннера
Шрифт:
В два часа ночи раздается телефонный звонок. Это та самая студентка; куда только подевалась ее выразительная лаконичность — это оружие активистки. Теперь она превратилась в паиньку-студентку, туманно сообщившую мне следующее. Подозревая, что телефон в моем доме прослушивается, она была предельно осторожна, и это она-то, не позаботившаяся прикрыть свой зад.
— Алло! За папой и его компанией наблюдают, даже к гаражу приблизиться невозможно. Поэтому в ближайшее время встретиться у вас не удастся. Вас напугало то, что мы совершили вдвоем? Это естественно. Что произошло? Что-то вроде предупреждения. Главное мы сделаем вместе с вами. Так определено судьбой, верно? И тут уж я ничего не могу поделать. Идет мама, до свидания. Вам привет. И пожелания здоровья!
Выходит, покушение на Патрона совершили
Судя по телефонному звонку, полиция сейчас наблюдает за моим домом. Слова студентки убедительно подтверждали, что люди, безучастно прохаживающиеся перед домом, вели наблюдение. Как только она положила трубку, я тут же бросился гасить свет в гостиной, но тут же отказался от этой мысли. Я с трудом удержался от того, чтобы не поглядеть в щель между занавесями. Не следовало давать наблюдавшим за домом почувствовать, что телефонный звонок был призван скрыть планы покушавшихся.
Я, разумеется, не думал, что наблюдение установлено потому, что Мори и студентка находятся под подозрением. В противном случае сюда явилась бы полиция с ордером на арест и произвела бы обыск. Не на Мори со студенткой, а именно на меня поступил тайный донос в полицию. Наполовину веря доносу, наполовину сомневаясь в его достоверности, полиция решила установить за домом наблюдение. Действия полиции ловко разгадали Мори и студентка или, возможно, те, кто провожал их домой, что позволило избежать ареста.
Кто донес на меня? Разумеется, жена, бывшая жена! Она услышала по телевизору сообщение о покушении на Патрона и сразу же связала это покушение со мной. Разве это не естественно? Но меня радовало то, что Мори со студенткой или те, кто их охранял, ловко избежали ловушки, подстроенной женой, бывшей женой, а теперь тайное донесение жены, бывшей жены, позволит Мори и его приятельнице спастись от преследования полиции. Но, даже если будет установлено, что покушение на Патрона совершил Мори со студенткой, у меня есть выход, который позволит разрешить все, выход, к которому десять лет назад прибег приятель, повесившийся в своей квартире, высоко над парижской улицей. Передо мной всплыло даже видение — Патрон, до сих пор воспринимавшийся мной как объект страха и почтения, валяется в крови и выражение его лица такое же зловещее, как на фотографии. Поразительна быстрота, с какой меняется восемнадцатилетний, ха-ха. Меня беспокоило лишь ранение Мори, но ведь студентка пропела: Вам привет! И пожелание здоровья!
Подождав минут двадцать, я погасил свет в гостиной и лег спать — не на своей кровати, а на кровати Мори, уперев ноги в спинку. До утра я несколько раз просыпался, чувствуя, что под окнами кто-то ходит — наверно, и в самом деле полиция наблюдала за домом. Руководство организации, в которую входила группа Ооно, считает меня шпионом, ее противники — сторонником вражеской группировки, а жена, бывшая жена, и ее многочисленные братья люто ненавидят и горят желанием отомстить — в общем, на меня вполне могли совершить покушение во время сна. Жизнь имеет множество разных сторон, и, если у вас писателей, не будет сложных фасеточных глаз насекомых, охватить ее целиком вам не удастся. К примеру, если вы не будете основываться на принципе: я веду рассказ — вы записываете, ха-ха!
Полиция, преисполненная духа уважения к правам человека, дав мне время для сна, необходимое восемнадцатилетнему превратившемуся, наконец появилась, материализовавшись в виде двух джентльменов. Кажется, только тайный доносчик — жена, бывшая жена, — свирепствует, забыв о существовании такого понятия, как права человека, ха-ха. Проснувшись,
Дядя и тетя не возвращались со вчерашнего вечера. Да, а тетя, кажется, еще с позавчерашнего. У них есть и ребенок, но дядя ушел вместе с ним. Позавчера, кажется, была сделана попытка обокрасть дом, и меня позвали охранять его. Что-нибудь случилось? Объясните, пожалуйста, я ведь имею к этому дому прямое отношение. Может быть, тетя или ее братья опять порезали дядю?
Вы племянник?.. Сторожите дом? Почему вы говорите, что дядю порезали, да еще опять?
— Хм. Допрашиваете с помощью наводящих вопросов!
Вы рассказываете занятные вещи, — вмешался Насильник. — Ваш дядя вчера не вернулся домой! И сейчас его нет. Звонил?
Нет, не звонил. Объясните наконец, что произошло! Я ведь в самом деле имею к нему отношение.
Вы что, не смотрели телевизор? — сказал Умиротворитель и посмотрел на меня так, будто дал мне ключ к отгадке. Я струсил, но слова полицейского, кажется, выражали лишь только то, что он понял — мальчишка слабо соображает. — Нет-нет, мы пришли к вашему дядюшке лишь потому, что кое у кого возникли некоторые вопросы. А вы поскорее сообщите нам, кто там кого порезал — дядя ли тетю, тетя ли дядю.
Ха-ха-ха! И это называется не допросом с помощью наводящих вопросов?! Требуют сотрудничества добропорядочного, здравомыслящего гражданина, ха-ха-ха.
Затем последовала сцена, словно в старой кинокомедии: не успевает открыться дверь, как влетает пожарный, — так же стремительно возник между отступившими на шаг полицейскими Добровольный арбитр.
Вблизи лицо у него выглядело таким землистым, что впору было спросить: вы живы? Правда, выражение его не было неприятным, как у мертвеца. Наоборот, с той минуты, как мы встретились с ним глазами, все в его лице вызывало симпатию — и широкий лоб, и выдающийся вперед нос, обтянутые сероватой кожей, и усы. Когда он поднял на лоб очки в черной прямоугольной оправе, в его широко открытых глазах мелькнуло изумление, да-да, именно изумление. Из этого я понял, что Добровольный арбитрпришел вместо Мори и студентки, чтобы связаться со мной, и, не исключено, Мори рассказал ему о превращении, и он, увидев в реальности еще одного человека, пережившего превращение, был изумлен и восхищен.
— У вас вокруг дома прямо заросли азалии, — начал Добровольный арбитр, не поздоровавшись. — Кошка окотилась, хорошо хоть, что сегодня тепло…
Полицейские, конечно, заподозрили, что его слова — зашифрованное сообщение. Насильниксразу же подошел к Добровольному арбитру, чем воспрепятствовал продолжению шифровки. Более опытный Умиротворитель пошел посмотреть, что делается в зарослях азалии. И тут, как назло, раздалось злобное «фыр!», и полицейский отскочил от атаковавшей его рыжей пятнистой лапы.