Записки прапорщика

Оськин Дмитрий Прокофьевич

– А мы думаем начать братание с австрийцами.

– Как - братание?

– Очень просто. Помните, в прошлом году на Пасху под Сапановом мы с австрийцами сходились меж окопами.

– Вот и теперь сходиться будем и беседовать. Чего нам друг в друга стрелять? Ведь как нашего брата мобилизуют и на войну гонят, так и их, горемычных. Если мы не захотим наступать, этого может не захотеть и австриец.

– Не знаю, что вам посоветовать, товарищи. Думаю, что лучше всего этот вопрос обсудить в полковом комитете.

– Нет уж, товарищ Оленин, мы сами думаем, без

комитета начнем брататься. А вас просим об этом пока никому не говорить.

Я дал слово.

На следующий день после обеда из окопов 12-й роты вышли на бруствер три солдата, один держал надетый на штык винтовки белый флаг. Со стороны австрийских окопов на протяжении нескольких минут не было никакого ответа. Отсутствие стрельбы ободрило других солдат. И скоро весь бруствер заполнился людьми 12-й роты. Они были без винтовок, за исключением солдата, который на свою винтовку нацепил белый флаг.

И вот со стороны австрийских окопов последовало ответное действие: на бруствер вышли несколько человек, и тоже с белым флагом. Во главе австрийцев был молодой офицер. Он крикнул по-русски, что предлагает выйти на середину поля между окопами трем представителям русской стороны. От 12-й роты отделились три солдата, первыми вышедшие на бруствер. Со стороны австрийцев им навстречу тоже направились трое. Делегаты с той и другой стороны сошлись. Мы увидели, как австрийцы пожимали руки русским солдатам, о чем-то беседовали, оживленно жестикулируя, а затем наши делегаты пошли вместе с австрийцами в их окопы.

Минут через десять они в сопровождении густой толпы австрийцев направились в сторону наших окопов и, не доходя шагов пятидесяти, уселись на лужайку, приглашая присоединиться к ним солдат, оставшихся в окопах.

Это зрелище наблюдали солдаты всего полка. Через какие-нибудь полчаса весь 3-й батальон был перед окопами, причем со стороны австрийцев народу было значительно меньше. Видимо, часть австрийских солдат осталась в своих окопах с оружием, будучи настороже. Капитан Соколов, наблюдавший рядом со мной эту своеобразную картину, отдал распоряжение, чтобы офицеры и подпрапорщики к братающимся не присоединялись. По телефону Соколов сообщил в штаб полка, что солдаты 3-го батальона по инициативе 12-й роты братаются с австрийцами, просил указаний. В штабе полка, видимо, растерялись и никакого распоряжения не дали, предписав лишь наблюдать за происходящим братанием и о результатах донести.

Часа три продолжалась беседа русских с австрийцами. Разошлись, лишь когда ротные кухни подвезли к окопам обеды.

Вечером я пошел в 12-ю роту узнать о результатах этого братания. Моросанов, командующий ротой, рассказал, что австрийцы угощали наших ромом и спиртом, меняли у наших солдат свои перочинные ножи, бритвы и другие предметы на хлеб и сало. Разговоров о революции и наступлении не было люди плохо понимали друг друга.

– А ведь интересная история, - рассуждал Моросанов.
– Если так весь фронт начнет брататься, пожалуй, с наступлением ни черта не выйдет; раз солдаты сговорятся между собой не стрелять друг в друга и не идти в наступление, офицеры тут мало что смогут сделать.

– Откуда появилась

эта идея - брататься?
– спросил я.

– Из большевистских газет.

В роте получена телефонограмма из штаба полка, сообщающая, что 28 апреля при штабе дивизии состоится собрание офицерских депутатов по одному от полка для выбора представителя от дивизии на устраиваемый при ставке верховного главнокомандующего в Могилеве съезд офицеров Георгиевских кавалеров.

– Ведь вы Георгиевский кавалер?
– спросил меня Соколов.
– Вас не послать ли?

– Я - солдатский Георгиевский кавалер, господин капитан, и в ставке организуется, очевидно, союз кавалеров офицерского Георгиевского креста.

– Ладно, пошлем Кочаковского, он Георгиевский кавалер еще по русско-японской войне.

На том и согласились.

Спустя несколько часов новая телефонограмма: при штабе дивизии состоится совещание о выборе депутатов, командируемых в Тулу для связи с нашими запасными полками.

Соколов вызвал меня опять:

– Кого послать? Поезжайте вы, давайте вас выдвинем. Там, очевидно, придется на митингах речи держать.

– Да ведь я не оратор.
– Ну, батенька, я помню, как вы на офицерском собрании Савицкого чистили.

– Одно дело Савицкого обругать, другое - выступать на митингах, где несколько тысяч человек присутствует.

Поехал я. Кроме меня были кандидатуры Шурыгина, выдвинутого мной, Борова, выдвинутого от 16-й роты, Калиновского от 14-й роты, остальные роты высказались за меня.

В штабе дивизии в одной из комнат, прилегающих к оперативной части, назначено собрание полковых делегатов. Выборы должны производиться одновременно и в союз Георгиевских кавалеров при ставке, и для командирования в Тулу.

Генерал Музеус говорил о важности выборов:

– Союз офицеров Георгиевских кавалеров будет тем союзом, на который все русское офицерство сможет опереться в дни тяжких испытаний, ниспосланных на нашу родину.

О командировке в Тулу Музеус сказал:

– Тыл стал забывать фронт. В тылу больше митингуют, чем думают о положении в армии. За последнее время совершенно прекратилась посылка пополнений в войска. Действующая армия предоставлена самой себе, ряды ее тают. Надо сказать солдатам запасных полков и их офицерам, что так продолжаться не может. Необходимо полное единение между действующей армией и войсками, находящимися в тылу. Желаю вам, господа, выполнить ваш священный долг. * * *

Пополнений нет. Полк редеет с каждым днем.

Начали увольняться достигшие сорокатрехлетнего возраста. Значителен процент самовольно отлучающихся. За эти полтора месяца из полка выбыло не менее тысячи человек, взамен которых не прибыло ни одного.

29 апреля новая телефонограмма из штаба полка: в Петрограде созывается Всероссийский съезд крестьянских депутатов, от каждой дивизии действующей армии должен быть командирован депутат от солдат-крестьян.

Соколов вызвал меня к себе в землянку, ознакомил с содержанием телефонограммы и предложил обойти взводы, опросить, кого они желают послать своим представителем на дивизионное собрание.