Записки Шанхайского Врача
Шрифт:
Другой врач, очень известный в Шанхае, работал в американском миссионерском госпитале, сам будучи миссионером. Все знали, что он встает в шесть часов утра, бегает, занимается гимнастикой, плавает в бассейне, потом идет молиться в часовню, завтракает и ровно в девять начинает оперировать. Как-то раз к этому американскому хирургу пришла англичанка, очень хотевшая иметь ребенка. После осмотра он сказал, что ей нужна небольшая операция стоимостью столько-то американских долларов и, сделав операцию, предупредил, что в течение нескольких месяцев у нее не будет менструаций, а потом все вернется в норму. Через шесть месяцев после лечения молодая женщина пришла к нашему хирургу Рансону, который и обнаружил, что у нее нет матки. Святой миссионер ее вырезал.
Не знаю, который из этих двух хирургов был большим негодяем: по-моему тот, который больше молился. Мне известно несколько случаев, когда врач специально посылал своего пациента в больницу с диагнозом «острый аппендицит». В больнице
Были отъявленные негодяи и среди русских врачей, например, некий К., не то чтобы глубоко религиозный человек, но глубоко молящийся и со рвением крестящийся. Я узнал о нем в связи с историей, случившейся с одним русским молодым человеком, который лечился у меня от свежеприобретенного сифилиса. Юноша заболел брюшным тифом и умирал. Его брат, член какого-то мистического общества, пригласил (с моего согласия, не согласиться я не мог, потому что делать уже было нечего) мистика Кафку, якобы лечившего людей магнетизмом. Кафка пришел (я на комедии не присутствовал), проделал какие-то пассы над больным, получил деньги и ушел. Умирающий мальчишка с температурой почти в сорок градусов был все же умнее своего мистически настроенного брата. На другой день он спросил: «Зачем ко мне приводили этого дурака?». Затем брат попросил меня пригласить на консилиум доктора К. Тот пришел, осмотрел больного, сказал мне: «Сначала я помолюсь», - упал на колени перед кроватью и начал молиться. Пока он молился, больной умер. Но это еще не все. По утверждению некоторых пациентов, К. часто им говорил: «Ну вот, для вас у меня есть особое лекарство из Исландии. Его больше ни у кого в Шанхае нет», - доставал ампулу и втягивал ее содержимое в шприц, делая это всегда под столом, чтобы пациент не мог увидеть, какое там лекарство. Брал он при этом дороже.
Вот, дорогой читатель, другая сторона свободной частной практики, без контроля свыше, без всякой отчетности и без всякой ответственности.
Один врач, родом из Центральной Европы, пригласил хирурга из нашей фирмы прооперировать его пациента, англичанина. Операция прошла успешно, и наша фирма послала ему счет через этого врача. Некоторое время спустя наш хирург встретил этого пациента в английском клубе, и тот сказал ему: «Я знаю, док, что вы очень хороший хирург, но все же брать за операцию восемьсот долларов многовато. Даже для вашей фирмы». Хирург опешил. «Счет был на триста долларов», - сказал он. Оказалось, что тот врач переделал на счете цифру «3» на цифру «8». Вскоре он был наказан - не юридически, а самой судьбой. Он начал волочиться за молодой англичанкой, а ей это не понравилось. Девушка рассказала о престарелом ухажере своим друзьям, и они пригласили его на коктейль. Он приехал, как всегда, с красной гвоздикой в петлице. Молодые сорванцы после нескольких порций крепких напитков сняли с неудачливого кавалера брюки и трусы, посадили его на велорикшу (такси во время войны ночью не ходили) и отправили в таком облегченном виде к супруге домой.
Конечно, большинство врачей были другими. В Шанхае было много хороших серьезных русских врачей: Тарле, Князев, Молчанов, Казаков, Ясинский, Осильви. Несколько лет я давал наркоз во время операций доктора А.М. Данлапа, родом из американской миссионерской семьи. Профессор одного из пекинских университетов, он приехал в Шанхай и занялся частной практикой. Самой прибыльной операцией у лор-хирургов была тонзиллотомия (удаление миндалин детям), и делалась она довольно часто. Вдруг Данлап перестал оперировать миндалевидные железы. Я заметил это и спросил, почему. «Видите ли, Смольников, - сказал он, - сейчас уже имеются совершенно определенные данные в науке, что в большинстве случаев эти операции не нужны и ничем не оправданы». Впоследствии он лишь изредка оперировал хронические гнойные тонзиллиты, уменьшая свой ежемесячный заработок на несколько сот долларов. Не знаю, молился он или нет. Наверно, молился, но свои молитвы не афишировал. Он не курил, а когда бывал у нас в гостях со своей супругой, та всегда говорила: «Мой Альберт пьет только томатный сок». Я наливал ему стакан томатного сока пополам с французским коньяком. Старик прекрасно понимал, что томатный сок основательно «укреплен», но от второго стакана не отказывался и молчал. И я молчал.
Большое значение в медицинской среде придавалось отношениям между врачом и пациенткой. Гинекологическое исследование, которое каждый из нас обязан был уметь делать, не допускалось без присутствия нашей медсестры. На дверях гинекологических кабинетов не было задвижек и замков. Это делалось также и в интересах врача, чтобы исключить попытки шантажа со стороны какой-нибудь авантюристки.
Насколько я знаю, в Шанхае был лишь один случай, когда врач-англичанин допустил близость со своей пациенткой. Когда
«Лансет» единственный раз (18 декабря 1971 года) опубликовал беспрецедентно мягкое решение генерального медицинского совета по такому делу. Оно касалось доктора Ю. Либмана, виновного в том, что он имел половые сношения со своей пациенткой у себя в кабинете. Его приговорили к лишению права практики всего на шесть месяцев. Он подал в суд на генеральный медицинский совет. Суд иск отклонил на том основании, что совет имеет право выносить подобные решения, и у суда нет никаких оснований полагать, что совет решил дело неправильно. Дело это вообще туманное. Поговаривали, что Либман предложил своей любовнице и ее мужу за молчание десять тысяч фунтов стерлингов. Это очень крупная сумма, даже в 1971 году она была равна приблизительно тридцати тысячам американских долларов. Кроме того, пациентка уже получала от него какие-то суммы. Похоже на то, что тут имел место шантаж, чем и объясняется мягкость приговора.
Наказываются не внебрачные отношения вообще. Связь врача с замужней женщиной сама по себе не представляет для совета никакого интереса, но близость врача со своей пациенткой является нарушением клятвы Гиппократа.
Клятва Гиппократа содержит следующий абзац, имеющий прямое отношение к данному вопросу: «...я воздержусь от соблазнения женщин или мужчин, свободных или рабов». Христианские моралисты всегда подчеркивали высокую нравственность Гиппократа именно в этом вопросе. Но они ошибались. Древние греки считали педерастию и гомосексуализм делом вполне допустимым, и на половую жизнь у них были самые широкие взгляды. Гиппократ, очевидно, имел в виду, что врач не имеет права посягать на чужую собственность, а жена пациента, его рабыня или раб были собственностью пациента. Медицинская деонтология (наука о долге врача, его нравах и обязанностях) рассматривает согласие врача начать лечение как своего рода устный контракт между врачом и больным, имеющий юридическое значение. Следовательно, с начала лечения вступает в силу и клятва Гиппократа, данная врачом по окончании им медицинского учреждения.
В книге протоколов фирмы «М» с 1910 года по июнь 1940-го (с этого времени до закрытия фирмы в июле 1954 года записи вел я) встречаются любопытные вещи. Обращает на себя внимание спокойное отношение всех врачей фирмы ко всему окружающему. Первая мировая война никого особенно не взволновала, масштабы ее недооценивались. Правда, протоколы заседаний были предельно лаконичны. Например, заседание, длившееся два с половиной часа, резюмировалось записью в восемь строк.
В 1910 году (26 января) врачи фирмы организовали медицинское общество фирмы «М» с четырьмя участниками. На собрании общества был сделан доклад о метастазиро-вании раковой опухоли в мозг после удаления молочной железы. Высказывалось пожелание организовать общество для всех иностранных врачей Шанхая (похвальная мысль, которая была приведена в исполнение в 1921 году, то есть одиннадцать лет спустя, по инициативе шотландского врача Патрика, никакого отношения к фирме «М» не имевшего). Тут же решили собираться для научных дискуссий каждые две недели. Это решение выполнено не было, и «историческое» научное собрание фирмы «М», судя по записям в книге протоколов, было единственным за сорок четыре года. А так как именно на нем приняли решение о создании научного общества, то, надо полагать, до этого научных заседаний тоже не было.
На одном заседании фирмы было решено, что любой из компаньонов имеет право вскрывать письма, адресованные на имя фирмы для того, чтобы ускорить делопроизводство. Не знаю, что из этого вышло, но, зная моих коллег, можно представить, сколько распечатанных писем рассеянные врачи таскали неделями в карманах. Когда я пришел в фирму, все письма распечатывала секретарша.
В декабре 1914 года торговая фирма «МакБэйн» написала письмо в фирму «М» и запросила заключение о пользе промывных туалетов. Фирме «МакБэйн» было неясно, хорошо или плохо иметь такой туалет. Фирма «М», обсудив этот вопрос (ему было посвящено целое заседание), решила, что промывной туалет лучше, изложила свое мнение письменно и послала фирме «МакБэйн» счет на сто талей (это кусок серебра в форме лодочки, весящий грамм сорок пять). Иными словами, счет был на четыре с половиной килограмма серебра. Хотя серебро и было дешевым в Китае в те годы, все же это показатель того, как высоко фирма «М» оценивала свое мнение.