Записки солдата
Шрифт:
Такое коммюнике верховного штаба было слишком общим и не могло разрядить напряженную атмосферу, которая грозила нарушить доброе согласие среди союзников. Два дня спустя Монтгомери подлил масла в огонь не пресс-конференции в штабе 21-й группы армий.
"Фон Рундштедт начал наступление 16 декабря, - сказал Монтгомери, касаясь боев в Арденнах.
– На его стороне была тактическая внезапность. Он вбил глубокий клин в центре 1-й американской армии и расколол американские войска на две части. Казалось, что для нас может сложиться весьма затруднительная обстановка. Немцы прорвались
Увидев, что произошло, я принял некоторые меры для того, чтобы не допустить форсирование немцами Мааса, если даже им удастся выйти к реке. Я перегруппировал свои войска с тем, чтобы обеспечить лучшую диспозицию сил для отражения угрозы. В то время это были только меры предосторожности, но я смотрел вперед.
Затем обстановка начала ухудшаться, но все союзные войска сплотились перед лицом опасности. Национальные соображения были отброшены в сторону. Генерал Эйзенхауэр доверил мне командование всем северным фронтом.
Я использовал все наличные силы английской группы армий. Эти силы постепенно подтягивались к фронту с таким расчетом, чтобы не нарушать деятельность американских линий коммуникаций. Наконец войска согласованно перешли в наступление, и в настоящее время английские дивизии упорно сражаются на правом фланге 1-й американской армии.
Сейчас британские войска сражаются на обоих флангах американских сил, которым был нанесен сильный удар. Это прекрасное зрелище совместных действий союзников.
Сражение было чрезвычайно интересным, может быть, одним из наиболее интересных и сложных сражений, которые мне приходилось вести... Оно несколько напоминает сражение, начавшееся 31 августа 1942 г., когда Роммель сделал последнюю попытку завоевать Египет, но получил отпор от 8-й армии.
Однако, - запинаясь, добавил Монти, - все битвы различаются между собой, так как в каждой решаются свои задачи".
Когда мы услышали заявление Монтгомери, переданное Би-би-си, остро реагирующие на все обиды офицеры оперативной группы моего штаба буквально взорвались от негодования. Хансен влетел в мой кабинет вместе с подполковником Ральфом Ингерсоллом, редактором нью-йоркской газеты "Пи Эм", ныне прекратившей свое существование, и майором Генри Мансоном, молодым адъютантом Левена Аллена.
– Вы должны добиться официального сообщения, - сказал Хансен, - в котором была бы изложена вся история переподчинения наших армий. До тех пор пока вы этого не сделаете, американский народ ничего не будет иметь, кроме заявления Монтгомери, которое набрасывает тень на американское командование. Верховный штаб экспедиционных сил союзников не указал в своем коммюнике, когда американские армии были переподчинены Монтгомери, и поэтому большинство газет считает, что это произошло 17 декабря. Они не понимают, что переподчинение армий было произведено через три дня, когда обстановка на фронте уже значительно улучшилась.
Он протянул мне номер газеты "Вашингтон Пост" от 28 декабря. Передовица требовала объяснения причин наших неудач в Арденнах:
"Американский народ нуждается в авторитетном разъяснении относительно наступления фон Рундштедта,
Я не стал ввязываться в публичный диспут с Монтгомери, опасаясь , что это даст возможность противнику заподозрить размолвку в рядах союзников. Однако я был не менее, чем мой штаб, раздражен Монтгомери за его дезориентирующее заявление. Я хотел восстановить истину. Если этого не сделал верховный штаб экспедиционных сил союзников, тогда, возможно, это должен буду сделать я.
– Хорошо. Я могу сделать одно из двух, - сказал я.
– Я могу написать заявление и дать его Айку на утверждение. Он может согласиться со мной, но может и не согласиться. Если Айк одобрит мое заявление, а потом начнутся осложнения, его будут ругать вместе со мной. С другой стороны, мы не обязательно должны впутывать Айка в эту историю. Я могу самостоятельно, без санкции главного командования союзников, выступить с заявлением, взяв на себя всю ответственность за свои действия.
– Но у вас есть прецедент, - настаивал Ингерсолл, - в конце концов Монтгомери вчера выступил перед журналистами.
– Да, но...
– Неужели вы думаете, что Монтгомери согласовал свое интервью с Эйзенхауэром?
– Вы знаете, черт побери, что он обошелся без этого, - сказал я.
Мне было трудно принять решение главным образом потому, что я не был уверен, не оказывает ли моя личная заинтересованность в этом деле давление на мое суждение как командующего. В раздумье я посмотрел через окна, завешенные кружевными занавесками, на шпиль Люксембургского собора. Колонна грузовиков двигалась через мост.
– Хорошо, - сказал я.
– Я это сделаю.
На следующий день мы опубликовали заявление. Впервые в эту войну мне приходилось выступать с такого рода документом, который должен был восстановить истину и опровергнуть высказывания Монтгомери, сделанные два дня тому назад. Изложив причины, побудившие нас пойти на "сознательный риск" в Арденнах, я описал наши действия, благодаря которым мы сковали противника в течение первых четырех решающих дней сражения. Лишь после этого на сцене появился Монтгомери.
Объясняя причины переподчинения 1-й армии Монтгомери, я повторил те же мотивы верховного штаба экспедиционных сил союзников, которые привел мне Беделл Смит.
"В результате немецкого наступления, писал я, была нарушена непосредственная телефонная связь с 1-й армией и перерезаны дороги, по которым мы обычно поддерживали личный контакт. Погода не позволяла организовать постоянный личный контакт при помощи самолетов. Поэтому было решено, что все силы союзников севернее арденнского выступа будут временно подчинены командующему 21-й группы армий. Это было только временном мероприятием, и после восстановления связи между войсками 12-я группа армии снова принимала командование над всеми американскими армиями в этом районе".