Записки солдата
Шрифт:
Штаб 5-го корпуса расположился в здании колледжа Клифтон, построенном в готическом стиле. Перед фасадом этой закрытой средней школы для мальчиков возвышалась статуя фельдмаршала Эрла Дугласа Хейга, обращенная лицом в поле для игры в рэгби. До августа 1943 г. 5-й корпус находился в Англии в качестве единственного тактического аванпоста в море административных служб. Корпус имел в своем составе только одну дивизию. С того времени, кроме 29-й пехотной дивизии, в Англию были переброшены 3-я бронетанковая дивизия из Соединенных Штатов и 5-я пехотная дивизия из Исландии. К рождеству 1943 г. число дивизий в Англии с трех увеличилось до десяти, а к началу вторжения в Англии было уже
5-м корпусом командовал генерал-майор Леонард Джероу, близкий друг Эйзенхауэра еще с тех дней, когда оба они были лейтенантами. Я впервые встретился с Джероу, многообещающим молодым офицером, в 1925 г. Мы оба являлись слушателями пехотной школы{21}. 5-й корпус, который в то время был самым крупным американским соединением в Англии, уже был намечен для участия в операции "Оверлорд". 29-ю дивизию предполагалось использовать в авангарде американских войск при высадке в Нормандии, карты которой были развешаны в оперативной комнате Джероу.
Квартира Джероу состояла из одной просто обставленной комнаты на втором этаже старого административного здания колледжа Клифтон. Она находилась непосредственно над его кабинетом, и в ней были слышны телефонные звонки.
– Комната полностью меблирована, Брэд, - сказал он, - вы можете занять ее, когда пожелаете.
– Спасибо, Джи, но она для меня не подходит, - ответил я, - кровать стоит чертовски близко к вашему столу. Я и так спал под оперативной картой почти 9 месяцев. Теперь я хотел бы получить покой хотя бы ночью.
Повседневная кропотливая работа по планированию в Англии была длительным и напряженным процессом. Если бы я просиживал допоздна за письменным столом, мой штаб также считал бы себя обязанным работать до тех пор, пока я не уйду спать. Однако я не видел оснований заставлять работников штаба выбиваться из сил до начала боевых действий.
На следующее утро за завтраком в Клифтоне, к которому были поданы яйца, выпрошенные на американском военном корабле, стоявшем в порту Бристоля, в городе раздался колокольный звон. Хотя было воскресенье, офицеры штаба Джероу переглянулись в изумлении.
– Колокола звонят в первый раз с 1940г., - объяснил мне улыбающийся Джероу.
– Звон колоколов - это сигнал о вторжении немцев в Англию. Но сегодня они звонят в ознаменование капитуляции Италии.
Мне как-то трудно было представить себе, что всего неделю назад мы сидели с Эйзенхауэром в Карфагене и строили предположения о том, какую позицию займет Бадольо.
В этот же вечер по возращении в Лондон Хансен и я прогуливались по Гайд-Парку, желая поближе познакомиться с англичанами. На площадке у Марбл-Арч, традиционном месте выступлений уличных ораторов, несколько человек пытались привлечь внимание прогуливающихся жителей Лондона. Пожилой англичанин приятной наружности обращался к своим слушателям с призывом потребовать, чтобы Англия открыла второй фронт.
Седой джентльмен, стоявший с краю толпы, поднял тросточку.
– Ерунда, - сказал он, обращаясь к оратору, - почему вы не займетесь собственными делами и не оставите стратегию военным экспертам?
– Эксперты, говорите вы?
– откликнулась женщина.
– А кто вы сами, что говорите об экспертах?
Джентльмен покрутил головой и хладнокровно ответил:
– Мадам, вы весьма обяжете меня, если уберетесь ко всем чертям.
Толпа загалдела, и оратор призвал ее к порядку.
– Мне бы хотелось напомнить вам, дорогие друзья, - сказал он, - что вопросами стратегии занимается военный кабинет. А военный кабинет создан народными представителями в парламенте. Поэтому любое решение по стратегическим вопросам
Я подумал, как плохо представлял он себе, что такое "второй фронт", сколько труда требуется, чтобы его открыть. Меньше чем через пять кварталов отсюда, в кирпичном здании на площади Грос-венор-сквер, "второй фронт" уже был нанесен на совершенно секретных картах.
Первая группа офицеров штаба 1-й армии, дислоцирующегося на острове Говернерс-Айленд в Нью-Йорке, прибыла несколько дней тому назад в Лондон, чтобы подготовить помещение для своего штаба. Офицеры рассчитывали, что я возьму целиком штаб 1-й армии из Соединенных Штатов, и чрезвычайно расстроились, когда узнали, что я привез с собой некоторых офицеров из штаба 2-го корпуса. Из четырех основных должностей общей части штаба две отводились для ветеранов 2-го корпуса. Монка Диксона я намечал на должность начальника разведывательного отдела, а Вильсона - на должность начальника отдела тыла. Из восемнадцати должностей начальников отделов и служб специальной части штаба, девять должностей резервировались за офицерами 2-го корпуса.
На должность начальника оперативного отдела штаба 1-й армии мною намечался полковник Трумэн Торсон. Раньше он служил в форте Беннинг, затем к концу кампании в Сицилии прибыл в корпус. До начала войны Торсон был одним из тех офицеров, о которых мы с Ходжесом говорили как о "забытых людях". В армии был заведен порядок, согласно которому в командно-штабную школу посылались офицеры только с выдающимися способностями. К сожалению, Торсон в течение трех лет находился в подчинении командира, который не допускал даже мысли о существовании более выдающихся, чем он, офицеров. В результате Торсону не удалось попасть на курсы в Ливенуорте. Когда японцы напали на Пёрл-Харбор, у него на руках был приказ о назначении на какую-то второстепенную должность.
Поскольку Торсон уже раньше занимался составлением плана обороны штата Джорджия на случай чрезвычайного положения, я обратился в военное министерство с просьбой отменить приказ о его переводе и оставить у меня для оказания помощи по разработке плана обороны ключевых объектов в штате. Торсон настолько успешно справился со своей задачей, что когда я стал командиром 82-й дивизии, то взял его к себе в качестве начальника отдела тыла. Затем, после перевода меня в 28-ю дивизию, назначил Торсона командиром полка, в результате чего он получил повышение в ранге до полковника. Солдаты любили его и прозвали "твердокаменным чертом". На должности командира полка Торсон вновь проявил себя чрезвычайно способным человеком, что сделало его впоследствии ценным офицером в штабе 1-й армии. Мое удачное "открытие" Торсона наглядно показывает, как иногда карьера даже наиболее выдающихся офицеров зависит от случая. Торсон получил временное звание бригадного генерала, став начальником оперативного отдела штаба 1-й армии, и это его звание стало постоянным в конце войны.
В качестве начальника отдела личного состава штаба я наметил полковника Джозефа О'Хейра, который занимал этот же пост в штабе 1-й армии на острове Говернерс-Айленд. О'Хейра, крупного, рыжеволосого ирландца, я знал еще кадетом в Вест-Пойнте, когда мы вместе играли в футбол. После выпуска мы несколько лет служили вместе в Вест-Пойнте, где О'Хейр преподавал французский язык и был тренером футбольной команды.
Хотя О'Хейр был излишне суров в служебных взаимоотношениях, он показал себя исключительно компетентным начальником отдела личного состава. Занимая этот пост сначала в 1-й армии, а затем в группе армий, он всегда действовал решительно и прямолинейно.