Записки солдата
Шрифт:
– Они считают, что начальник отдела личного состава - сукин сын, - сказал однажды О'Хейр, - и я докажу им, что они правы.
Возможно, по мнению некоторых, О'Хейр являлся для них сукиным сыном, но с моей точки зрения он был одним из способнейших офицеров штаба. Когда во время зимней кампании начальник отдела личного состава штаба служб снабжения, возглавляемых генерал-лейтенантом Ли, запутал вопрос о пополнении войск, не кто иной, как Хейр, разобрался в создавшейся путанице, поставил вопрос перед соответствующими инстанциями в Вашингтоне и в конце концов выправил положение.
Мы провели конец недели в Бристоле, затем направились
Пока на стоянке в штате Мэн наш самолет заправлялся горючим, мы торопливо позавтракали ветчиной, яйцами и яблочным пирогом. Через четыре часа мы приземлились в Вашингтоне. По пути мы останавливались в Нью-Йорке для таможенного осмотра. Молодой секретарь начальника генерального штаба блестящий полковник Фрэнк Маккарти сообщил о моем приезде жене и дочери, которые дожидались меня на аэродроме. Элизабет только что приступила к занятиям на старшем курсе в Вассаре. Моя жена поселилась в Вест-Пойнте в отеле "Тэйер" до окончания учебы Элизабет. Элизабет встречалась с матерью в Вест-Пойнте, где она проводила свободное время с одним курсантом, за которого собиралась выйти замуж в июне будущего года. Я представился в Пентагоне, а затем съел целую кварту мороженого.
Большую часть моего краткого двухнедельного пребывания в Соединенных Штатах я провел в Пентагоне, подбирая личный состав. Нам не трудно было найти нужных офицеров, затруднения возникали, когда ставился вопрос об освобождении их от работы. Вследствие того, что к сентябрю 1943 г. численность армии и ВВС превысила 7 млн. человек, требовалось значительно большее количество хороших офицеров, чем их было налицо. На помощь мне пришел О'Хейр. Он лучше, чем кто-либо другой, знал все тайные пути, которыми мог воспользоваться хороший начальник отдела личного состава В конце концов ему удалось заполучить большинство необходимых мне людей.
Мне пришлось ждать приема у генерала Маршалла почти неделю. Маршалл не мог принять меня в министерстве ввиду крайней занятости и поэтому пригласил меня сопровождать его в Омаху, где он должен был выступить на национальном съезде Американского легиона. Во время полета в персональном самолете Маршалла мы обсудили кампанию в Сицилии, и я был снова поражен тем, как Маршалл прекрасно знал все детали операции на этом острове. Однако о дальнейших планах не было сказано ни слова, а я от вопросов воздержался. Я мог узнать об этом через начальника штаба при верховном главнокомандующем войсками союзников и через обычные командные инстанции. Маршалла сопровождал еще один генерал, прибывший в США в командировку, - это генерал-лейтенант Симон Воливэр Бакнер. Он только что вернулся из Аляски и собирался направиться на Тихий океан. Я виделся с Бакнером в самолете Маршалла в последний раз 18 июня 1945 г. он был убит японским снарядом на острове Окинава.
Как-то днем, когда я сидел в Пентагоне,
Так состоялась моя первая и последняя беседа с Рузвельтом.
Я нt был уверен, должен ли солдат отдать честь своему главнокомандующему, и, подбодрив себя, вошел в кабинет. Президент приветствовал меня из-за своего стола и жестом пригласил сесть. Его крупная голова и массивные плечи возвышались над беспорядочной грудой безделушек на письменном столе.
Мне уже сообщили, что президент особенно интересовался тем, как наши солдаты закалились в боях. Мой доклад был кратким и касался только дела. Президент слушал меня внимательно, показав прекрасное понимание военных вопросов.
Прежде чем я мог сообразить, как это произошло, президент поменялся со мной ролью, посвятив меня в некоторые вопросы. Он сказал мне, что научные силы Америки мобилизованы для осуществления грандиозного проекта - освобождения энергии атома. Он считал, что будет изобретено оружие, которое произведет полнейшую революцию в ведении войны.
Президент назвал это оружие "атомной бомбой"{22}.
Однако в то время он опасался, что немцы могут опередить нас в создании атомной бомбы. Разведка донесла, что немцы вели работу в этом, направлении в Тронхейме в Норвегии, где враг производил "тяжелую воду". Президент хотел познакомить меня с нашими планами на случай, если немцы применят атомное оружие при высадке союзных войск во Франции. Через несколько минут меня проводили из его кабинета, имевшего овальную форму, мимо корреспондентов, находившихся в зале. Никто из них не знал меня в лицо, и я проскользнул незамеченным.
Краткое сообщение в Белом Доме было все, что я слышал об атомной бомбе до возвращения в США спустя месяц после победы над Германией. Я не помню, чтобы за все время войны Эйзенхауэр когда-либо заговаривал со мной об этом. Во время двух посещений нашего фронта в Европе генерал Маршалл даже не намекнул, что у нас делается дома.
Конечно, в двадцатые и тридцатые годы многие военные говорили о необходимости изобрести более сильное взрывчатое вещество, чем тринитротолуол. Ученые создали образцы новых взрывчатых веществ, но они, как правило, были слишком неустойчивы для использования в военных целях. Между тем военная техника делала огромные успехи. Развитие стратегической авиации изменило весь ход войны. Несмотря на это, мы использовали те же взрывчатые вещества, которые применялись еще в первую мировую войну. Все наши усилия свелись лишь к увеличению веса снарядов и дальнобойности нашей артиллерии. Теперь атом должен был заполнить этот разрыв.
* * *
Я провел конец недели в Вест-Пойнте, целый день был занят на Говернерс-Айленд, а вечером смотрел в Нью-Йорке "Оклахому". После этого я вернулся в Вашингтон, чтобы закончить подбор офицеров на основные должности как в штабе армии, так и в штабе группы армий. Мой выбор при назначении на должность начальника штаба группы армий пал на Левена Аллена, худощавого, весьма способного штабного офицера. Ему удалось настолько увеличить пропускную способность пехотной школы, что к сентябрю 1943 г. из нее выпускалось ежедневно почти 200 вторых лейтенантов.