Записки Учителя Словесности э...нской Средней Школы Николая Герасимовича Наумова
Шрифт:
– Виктор Елисеевич, не побрезгуйте.
Синенко подошёл. Ему подали только что открытую поллитровку и чистый гранёный стакан, кто-то угодливо протягивал закуску, солёную килечку, аккуратно уложенную на небольшой ломтике тёмного хлеба. Директор принял только налитый по самый срез стакан, от закуски категорически отказался, чем самым вызвал неподдельный интерес в заметно охмелевших глазах ожидающих развязки работяг. Однако, ситуация начинала развиваться по непредсказуемому сценарию. На широких скулах Синенко выступили и нервно забегали вверх-вниз катышки упругих желваков.
– Выпить я люблю и выпиваю, но в отличии от некоторых, знаю время и место.
– С этими словами, он резким движением руки
– А теперь слушайте меня внимательно и не говорите, что ничего подобного не слышали. Во-первых, прежде всего соберёте осколки до единого и снесёте в мусор. Лично проверю. Дальше. С сегодняшнего дня пьянки в рабочее время отменяются.
– И, видя, как все собравшиеся без исключения, как по команде посмотрели на большие круглые часы, вмонтированные в арку над воротами проходной, продолжил.
– Да-да, без пятнадцати пять, рабочий день ещё не закончился. И вот что самое главное. Если мне кто-то передаст, а того хуже, я своими глазами, не дай Бог, увижу пьяного работника на территории автохозяйства а рабочее время, означать это будет только одно - данный товарищ может писать заявление об уходе по собственному желанию незамедлительно. Подчёркиваю - неза-мед-ли-тель-но. И никакие профсоюзы не помогут. Вот ту бутылку, - Виктор Елисеевич указал пальцем на газетку, где рядом с нехитрой закуской возвышалась початая поллитровка, - моментально оприходовать и бегом в бытовку - приводите себя в порядок, переодевайтесь и по домам.
Не обошлось без скандала, со слов секретарши Людочки, и ''в верхах''. Перед самой первой планёркой, Виктор Елисеевич, придирчиво осмотрел рабочее место и, обнаружив на самом краю с правой стороны длинного, совещательного стола пепельницу, строго спросил у стоявшей рядом, ждущей указаний, Людочки.
– Почему это здесь?
Людочка непонимающе заморгала длинными, густыми ресницами.
– Я спрашиваю, почему пепельница находится не у меня на столе, а именно там, где она находится?
– Это место Пал Палыча Ениколозова.
– Убрать. Сам не курю и отныне никаким Пал Палычам курить в кабинете не позволю. Это привилегия только гостей, и то не всех.
Людочка подумала про себя, что новая метла уж слишком круто начинает мести а, самое интересное, как теперь будет выходить из щекотливого положения главбух, слывший заядлым курильщиком - не успевала истлеть дымящаяся ''Беломорина'', а Пал Палыч уже разминал жёлтыми, прокуренными пальцами, следующую.
Тем временем в кабинете стали собираться участники предстоящей планёрки и она поспешно удалилась.
Главный бухгалтер Ениколозов, невысокий, совершенно седой, с какой-то особенной, не присущей гражданским лицам выправкой, костистый мужчина в приношеном чешском костюме в крупную коричневую клеточку, присев, положил на стол чёрную папку с металлической застёжкой, не ожидая никакого подвоха, достал из бокового кармана пиджака пачку ''Беломора'' и коробок спичек. Взгляд его серых глаз, пробежал по столу, за которым уже шумно рассаживались главные специалисты ПАХа, в поисках пепельницы, рассеяно переместился на стол директора. Пепельницы не было и там. Он уже хотел что-то сказать или спросить у новоиспечённого руководителя, но тот опередил его.
– Я не знаю, что и как происходило в этом кабинете до меня, но отныне в нём курить не рекомендуется, - категорически заявил тот.
От внимания директора не укрылось, как довольно поджала ярко напомаженные губы главный экономист Татьяна Алексеевна Ворона и с ехидной полуулыбкой посмотрела в сторону Ениколозова. Павел Павлович был человеком неробкого десятка. Во время войны, с 1943 года и до самой Победы, он воевал полковым разведчиком. Черный пиджак его парадно-выходного
– Людмила, - позвал он зычным басом, и, когда в створе приоткрытой двери показалось прелестное личико секретарши, приказал.
– Пепельницу, - быстро!
Людмила вошла в кабинет, демонстративно неся вожделенную пепельницу на вытянутой руке и протянула директору. При этом, она как-то иронически посмотрела на Синенко( от внимания Виктора Елисеевича не укрылось и это).
Директор взял пепельницу, как можно ближе пододвинул к Пал Палычу и изрёк такое, что повергло всех без исключения присутствующих в шок, включая саму Людочку. А сказал он буквально следующее:
– Если, Вам, Павел Павлович, приспичит перекурить, Вы, в порядке исключения, можете покинуть заседание в любое, нужное Вам время.
Поговаривали, что, скорее всего, после этого случая, заядлый курильщик главный бухгалтер Ениколозов, бросил курить.
Так и повелось, что два вопроса - пьёшь ли, куришь ли?
– обращённые к лицам, поступающим на работу в ПАХ, являлись определяющими для директора Синенко и если он слышал полный внутреннего достоинства, уверенно-утвердительный ответ особенно на первый вопрос, или чего хуже, понимал, что человек не искренен, лицо его становилось совершенно непроницаемым и это могло означать только одно - данный товарищ работать в ПАХе не будет. Не избежал этих вопросов при приёме на работу и Николай. На первый он ответил: ''Исключительно по праздникам!'', на второй, просто утвердительно кивнул головой.
– Работать ко мне водителем пойдёшь?
– спросил тогда Синенко, нахмурив лоб и, когда опешивший поначалу Николай снова кивнул, сказал, как отрубил.
– Но чтоб дыму табачного в салоне не было. Договорились?
''Волга'' плавно тронулась и подъехала к проходной. Николай повернул голову в сторону шефа, что могло означать только одно - КУДА?!
Механик Стороженко, который с раннего утра занимался ремонтом автомобиля вместе с Николаем, только что вернувшегося из отпуска, между делом во время одного из перекуров рассказал, что в последнее время, где-то недели две, шеф берёт машину каждый день, около двух часов по полудню и появлялся в гараже не раньше шести.
– А домой как же?
– спросил Николой, щурясь от едкого дыма, попавшего в глаз.
– Пешком.
– ?!
– А что ему тут идти? Каких-то пару шагов.
– Хорошо, а раньше почему не ходил?
– Вот ты, Коля, завтра с утра начнёшь с ним мотаться, сам и спроси, куда и к кому он наведывался всё это время, да мне потом, между делом, и расскажешь.
– Что значит, наведывался?
– непонимающе переспросил Николай.
– А то, что ''Волга'' эта по два-три часа стоит возле детского садика ''Ромашка''.