Записки Учителя Словесности э...нской Средней Школы Николая Герасимовича Наумова
Шрифт:
Со слов Елизаветы Андреевны первыми переселенцами были всё-таки хохлы и даже конкретизировала место, где им пришлось, не по собственной воле, устроить временную стоянку, расположиться, как они сами ''казалы полушутя'', табором, только куда более внушительных размеров, нежели любой кочевой цыганский. Оказалось, что за нынешней нефтебазой располагалось старое кладбище, а в трёх, трёх с половиной километрах от него находится пруд, имеющий двойное название: более распространённое - Широкий и менее употребляемое - Церковый. Пруда, как такового в те времена ещё не было, он появился гораздо позже: со временем э...Нчане насыпали плотину и небольшой родник, заполнил водой довольно широкую и длинную лощину. Почему именно здесь обосновали хохлы стоянку, Елизавета Андреевна объяснила так. Вначале конечным пунктом их длинного и трудного пути был район Сингилея, что располагается под Ставрополем. Приглянулось людям то место, вода, лес, почва неплохая. Да не тут-то было. Чиновники-землеустроители рассудили по-своему: на лакомый кусок земли желающие всегда найдутся, потому-то в первую
История, как наука, всегда предполагает оперировать такими точными понятиями, как дата (т.е время), и сам по себе факт произошедшего. И чем дальше от нас любое, имевшее когда-то место событие, тем больше оно обрастает домыслами и даже откровенными выдумками, особенно, если нет никаких документов. И даже если бы они и были, эти документы, к ним нужно относиться крайне осторожно. Ведь у обсуждаемого нами вопроса две заинтересованные стороны - хохлы и понтийские греки. И каждая сторона в изложении своего документа, естественно, будет отстаивать свою позицию, т.е получается две правды. Так часто бывает в истории, вспомните хотя бы социальный переворот в России в октябре 1917 года: у большевиков была своя правда, у защитников старого режима - своя.
Стояла уже середина декабря, снега выпало немного, дни стояли ясные, слегка морозные, хотя к обеду начинало всё подтаивать, и мною овладело желание побывать на Церковом пруду. Я обошёл его вокруг, спустился с крутой дамбы вниз. Прямо передо мной в метрах трёхстах располагалась колхозная птицеферма, правее небольшой овражек, на дне которого просматривался узкий, чёрный ручеёк. Признаков былого жилья я не нашёл ни рядом с прудом, ни ниже. От Елизаветы Андреевны я уже знал, что хохлы, строили свои жилища турлучным способом - плели плетни, укрепляли их и обмазывали глиной, перемешанной с соломой. Не было смысла отстраиваться на временном стойбище, это понятно. Но меня интересовало немножко другое. В своих рассказах Елизавета Андреевна упоминала о двойном названии пруда, так вот Церковый - созвучный со словом - церковь, кое-кто из э...Нчан, пытался представлять в контексте с временной церковью, устроенной хохлами на временной стоянке, ведь люди-то собрались православные и отправлять религиозные обряды для них было наипервейшей потребностью и необходимостью. Эту версию моя хозяйка, человек набожный и искренне верующий, отвергла напрочь. А объяснила предельно просто: она говорила, что в тихую, безветренную погоду в районе Широкого, медноголосый гул церковного колока был слышен настолько отчётливо, будто сельская церковь находилась совсем рядом (речь идёт не о той, на пригорке, о которой я уже упоминал, а о старой, кирпичной, стоящей немного ниже, разрушенной после гражданской войны), а ведь до неё по прямой было, как минимум километра четыре. На определённые мысли навело меня и старое кладбище. Я обошёл его. Да, со стороны пруда захоронения показались мне более поздними, но это ещё ни о чём, ровным счётом, не говорило. И если только предположить, что первые упокоившиеся здесь, были из числа обитателей временной стоянки, достойно удивления насколько органично вписалось кладбище в окраинную часть будущего села.
Тем временем приближался Новый Год. Встречал я его в компании молодых учителей нашей школы у своего тёзки преподавателя физики Николая Ивановича Бондаря, коренного э...Нчанина и его жены Эммы Николаевны, учительницы немецкого языка. Они поженились ещё в студенческие годы, проработали в школе несколько лет и вот теперь поселились в просторном трёхкомнатном коттедже на ''Ромашке''. Нас было три пары, подбором которых, как я узнал позднее, занималась Эмма и благодаря ей именно тогда я поближе познакомился с Нелли Ивановной, учителем химии, ставшей впоследствии моей женой, с которой мы живём в мире и согласии вот уже столько лет и воспитали двоих детей. У второй пары, учительницы начальных классов и физрука школы, по весне намечалась свадьба. Вскладчину мы закупили продукты. Женская половина занималась приготовлением закусок и накрытием стола, мужчины устанавливали и украшали ёлку. Как водится, сели за стол без четверти двенадцать, добрыми словами проводили старый год. Под бой курантов и звон бокалов с шампанским, поздравили друг друга с наступающим Новым годом. Потом под радиолу устроили танцы. Когда немного подустали, снова уселись за стол, Эмма поинтересовалась, как мне живётся у Елизаветы Андреевны. Я ответил, что доволен, что по вечерам часто проводим время в беседах.
– О чём, например?
– спросила она.
И тут я поведал историю о временном стойбище переселенцев в районе Церкового пруда. Должен признаться, сделал я это умышленно. От Елизаветы Андреевны мне было известно - Николай Иванович, знаток истории села э...Нского. Потому, использовав момент, я и попытался вытянуть его на интересующий меня и, думаю, не только меня, разговор.
– Не факт, - словоохотливо откликнулся Николай Иванович, - налегая на винегрет, - что именно в том месте ожидали заселения наши предки, как и не факт утверждение, что приехали они на всё готовенькое, потому, что греки уже заложили село, о чём пишет Марченко в своей ''Истории села э...Нского'' (Речь идёт о машинописном тексте на полтора-два десятка страниц скреплённых
– Вот-вот, начитался Твалчрелидзе ( Твалчрелидзе был инспектором учебных заведений Ставропольской губернии, занимавшийся исследованием и описанием возникновения сёл по пути своего следования из губернского центра до села Александровского во время инспекционной поездки) - вставила Эмма.
– Тем более, что писал он эту ''Историю'' под влиянием Сарбаша, и потому изначально не мог быть объективным.
– Кузьма Иванович сам впоследствии наступил на те же грабли - посмотрел на жену Николай Иванович, поправляющую на столе тарелочки со студнем.
– А что, Сарбаш тоже занимался историей села э...Нского?
– высказал догадку я.
– Да, - кивнул Николай Иванович.
– Он написал довольно объёмную работу о истории нашего района обитания от скифских времён и до наших дней. Он даже делал попытку опубликовать рукопись в районной газете, но что-то там у него не заладилось.
– А ты можешь почитать её, Коля, - посмотрев на меня, улыбнулась Алла, - в сельской библиотеке лежит её машинописная копия.
– Мне ещё как-то понятна позиция Кузьмы Ивановича в этом вопросе, - добавила она, - А вот Марченко? Греки и - точка!
– Алла пожала плечами.
– Если говорить о первопоселенцах, то нельзя сбрасываешь со счетов и тех солдат, - попытался вставить я, - что бежали сюда со строительства Ставропольской крепости (Об этом неоднократно упоминала Елизавета Андреевна в своих рассказах, об этом же я прочитал и в ''Истории'' Марченко.) Они тоже могли стоять у истоков зарождения села. В пользу этого говорят типично русские фамилии - Стрелковы, Третьяковы, Сотниковы, Мещеряковы,Бушевы, Репкины, Жильниковы. Причём, - заметил я, - большинство возможных потомков этих солдат живут и поныне в непосредственной близости от Сухого Карамыка.
– Данные от Елизаветы Андреевны?
– посмотрел на меня Николой Иванович.
– И Марченко тоже, - кивнул я.
– Всяко могло быть, но скорее всего это заблуждение, и твоей хозяйки, и, опять таки, Марченко, - сказал Николай Иванович.
– А исходит оно, от Твалчрелидзе. Простой вопрос: зачем солдату или солдатам бежать из строящейся Ставропольской крепости в неизвестность. Частные случаи могли иметь место, не исключаю, но чтобы в массовом порядке... Ведь выходя в отставку после двадцатипятилетней службы они селились и в самой крепости или поблизости от неё. Кроме того, существуют достоверные доказательства, что отставные солдаты заложили село Александровское и ещё ряд ставропольских сёл, которые были не только поселениями, но являлись опорными сторожевыми пунктами Азово-Моздокской оборонительной линии.
– А греки, откуда они вообще взялись, из Греции своей приехали, что ли?
– неожиданно спросил молчавший до сих пор физрук Паша.
– Нет.
– Николай Иванович расправившись с винегретом, пододвинул к себе тарелку с, порезанным кубиками, холодцом.
– Дело обстояло так. После русско-турецкой войны начался геноцид греков-христиан в Турции и на территорию Российской империи хлынул поток переселенцев. Правительство России приняло меры по расселению их на Кубани, в частности в Баталпашинском уезде. Греки начали обживаться на новом месте, но в результате притеснения теперь уже со стороны черкесов с одной стороны и казаков с другой, были вынуждены подумать о новом переселении. Но куда? Именно в это время будущий губернатор Ставропольской губернии Георгий Константинович Властов, грек но национальности, дворянин, участник Кавказской войны стал вице-губернатором. И именно он принял личное участие в судьбе своих соотечественников, предложив, одной греческой общине, может быть даже той же, Баталпашинской, послать ходоков для детального обследования места её будущего оседлого проживания. Прошу отметить, был май 1862 года, я подчёркиваю это потому, что село э...Нское в конечном итоге заселила только третья по счёту греческая община и произошло это через три года после того, как в нём уже жили наши предки. Почему? Давайте разбираться. Что могли увидеть ходоки от первой общины, прибывшие на место будущего поселения, которое указали им чиновники. Остатки ногайского стойбища (кстати, ногайцам, по просьбе их старейшин, были нарезаны земли у горы Кинжал для оседлого образа жизни, именно тогда появилось ногайское село Канглы). Бескрайние, бугристые степи. Вот что они увидели, Леса нет, камня тоже нет. А надо было строить жилища. Ходоки обошли местность и пришли к заключению, что она не совсем подходяще для комфортного проживания. Зато неподалёку отсюда, если двигаться в сторону предгорья, они увидели и роскошные леса, и горы-лакколиты, и извилистую полноводную реку со странным названием - Кума. Вот если бы поселиться там?! Но чиновники из межевой комиссии объяснили, что прилегающие к предгорью земли, уже проданы помещикам Орбелианову и Евдокимову, а повыше, так там, вообще, земли немецких колонистов, да и казаки закладывают свои станицы. Рассоветовали они двигаться ходокам и в сторону Пятигорья, а тем более Георгиевска, потому что Георгиевск, в результате размежевания Кавказской области и образования Ставропольской губернии отошёл вместе с Кизляром и Моздоком во владения Терского казачества. И посоветовали с издёвкой посмотреть бывшие Крымгиреевское и Султанское стойбища, мало чем отличающиеся от первого, а Султанское так то и вовсе с преобладанием солончаковых земель.
– Николая Ивановича собравшиеся слушали с большим вниманием, а я так, вообще, боялся пропустить хотя бы одно слово.