Заповедник Сказок 2015(Том 5)
Шрифт:
Софья Кузнецова
Местами — осадки
— Учёт и контроль… — учётчик дворцового хозяйства, ведающий столовыми приборами, обмакнул остро оточенное гусиное перо в чернильницу
Сквозь дырку в облачном компрессе ухмылялась физиономия луны.
Тучи обложили небо, как ангина — горло. Третьи сутки сыпал мелкий надоедливый дождь, вязкая сырость проникала во все уголки королевского дворца. Придворные старались ходить на цыпочках, слуги старались не попадаться им на глаза, и даже огонь в камине старался гореть бесшумно. Тишина в покоях королевы звенела, как натянутая струна. Что может быть хуже плохой погоды? О, придворные прекрасно знали, что! Хуже плохой погоды — только Большая Королевская Мигрень. Королева не выходила из своих покоев. Придворный лекарь перепробовал все снадобья, но головная боль победила.
— Хватит! — королева сжала холодными пальцами пылающую от боли голову. — Пора применить старый верный способ.
Для лечения мигрени она использовала древний королевский рецепт: чтобы своя голова перестала болеть, надо отрубить чужую.
В покои неслышно вошёл мажордом, ещё утром испросивший срочной аудиенции.
— Ваше Величество, — дрожащим шёпотом произнёс он, — пропала серебряная ложка из набора, подаренного на свадьбу Вашими венценосными родителями. А так же вилка.
— И это всё? — страдальчески сморщилось Её Величество. — И из-за этого ты смел побеспокоить меня?
— Не всё. Не хватает ещё и столового ножа из того же набора. Я провёл расследование…
— С пристрастием? — королева перестала сжимать пальцами виски и с возрастающим интересом посмотрела на мажордома.
— С ним, Ваше Величество, — поклонился тот.
— И что же? — оживилась королева. — Ну-ну, не бойся, говори.
— Вместе с этим серебром пропала горничная. Слуги доложили, что не видели её уже три дня.
И тишина лопнула! На кухне с грохотом уронили серебряное блюдо с жареными фазанами, нафаршированными перепёлками, ворвавшийся невесть откуда сквозняк захлопал дверями, и расшалившийся огонь в камине весело заплясал, потрескивая и рассыпая искры.
— Поймать воровку и отрубить ей голову! — воскликнула королева.
И с наслаждением пнула подвернувшуюся под ноги левретку.
Женщина поднялась по ступенькам крыльца и остановилась возле умывающейся кошки. Солнце, нечастый гость в этих краях, золотило светлые волосы хозяйки и кошачью шёрстку.
— Гостей намываешь? — почесала она за ухом свою любимицу.
— Мррр, — ответила кошка и потёрлась о шершавую руку.
— Опоздала,
— Утро доброе, — из-за ограды выглянула соседка. — Я смотрю, твой старшенький вернулся. Погостить или насовсем?
— Погостить, — вздохнула хозяйка. — Погостить и попрощаться.
— Уезжает? — всплеснула руками соседка. — Куда это он?
— Хозяин его — большой учёный, древности изучает, вот и едет за ними куда-то в жаркие страны. И сына моего с собой увозит, — женщина нахмурилась и поспешила в дом.
— Сынок, — погладила она по светлым кудрям плечистого парня, который расправлялся с утренней овсянкой, — ты уезжаешь далеко и надолго. Не знаю, свидимся ли мы ещё, поэтому хочу отдать тебе это сейчас, — и протянула ему красивую коробку.
Он знал содержимое коробочки с самого детства: по праздникам мать, достав из неё ложечку, вилочку и ножик, давала их подержать своим детям.
— Матушка, оставьте лучше это моим сёстрам.
— Этот набор передаётся в нашей семье из поколения в поколение, и получает его первенец. Мне он достался от моего отца, а ему от его матери. Это семейная традиция, так было всегда. И так будет и дальше! — отрезала мать, очень гордившаяся своей родословной: её прапрабабка служила при королевском дворе.
Археологическая партия располагалась рядом с невысоким холмом, опоясанным растительностью и пластами камня самых разных цветов, отчего он выглядел огромным бутербродом, приготовленным богом себе на завтрак. Солнце ещё не дошло до зенита, но жара уже вынудила профессора, руководившего экспедицией, его помощников и слуг — словом, всех белых — убраться в спасительную тень. На раскопе работала партия местных жителей, сухих и жилистых, с тёмными от постоянного загара лицами. Держались они всегда особняком, питались отдельно, языка белых не знали, и всё общение с ними происходило через их вожака, который довольно сносно изъяснялся на европейских языках.
— Начальник, — вожак, как всегда, возник как бы из ниоткуда, — мне передали, что ты хотел меня видеть.
— Садись, — пригласил его профессор, — выпей с нами чаю.
— Нет, — мотнул головой вожак. — Говори, что хотел, и я пойду.
— Видишь ли… — профессор, не торопясь, сделал глоток чая, — видишь ли, мне кажется, что у нас пропадают вещи.
— Так кажется или пропадают? — невозмутимо переспросил вожак.
— Пропадают, — профессор стянул с головы пробковый шлем и вытер ладонью лысину.
— Какие именно вещи?
— Наши личные вещи, но чаще — находки из раскопа.
— Скажи мне, что у тебя пропало? — спокойно спросил вожак. Лицо его, заросшее буйной растительностью, оставалось невозмутимым, лишь подёргивался шрам на левой скуле.
— У меня — часы, У моего слуги — семейные реликвии из серебра. Но главное, что пропадают находки из раскопа. Как ты можешь это объяснить?
— Бог дал, бог взял, — пожал плечами вожак. — Судьба такая. Кисмет.
Солнце, доползя до зенита, стало немилосердным. Воздух был неподвижен, лишь дрожало марево над раскалённым песком.