Запрещенная реальность. Том 2
Шрифт:
— Вахид, — сдвинула брови Ульяна.
— У каждого человека всего три цели в жизни: выживание, общение, удовольствие, — продолжал бесстрастно директор МИЦБИ, — и каждый должен добиваться этих целей сам. Почему мы обязаны лезть в петлю ради вашего… друга?
— Вахид! — сердито повторила Ульяна.
— Что Вахид? — посмотрел на нее Самандар. — Разве я не прав? Если Соболев выбрал Путь Избегающего Опасности, как вы говорите, то почему он полез в пасть волку, то бишь этому волчьему чеченскому Союзу во главе с Шароевым? Выручать друга? Не верю! Скорее всего ради того, чтобы доказать — он тоже сильная личность.
— Ты не прав,
— Ну и пусть выкарабкивается сам. — Вахид Тожиевич встал и отошел к окну.
— Не обращайте на него внимания, — положила свою руку на руку гостьи Ульяна. — Он всегда так: сначала отрицает все, шумит, возражает, а потом делает, как мы решим сообща. Но мы еще не решили, понимаете?
Кристина подняла на нее полные слез глаза. Свет, исходящий от нее, как бы потускнел на какое-то время: на Ульяну сейчас смотрела земная женщина, любившая Соболева.
— Я все понимаю… но, кроме вас, помочь ему некому. Чечня — жуткая страна, где узаконено право силы и не существует силы права. Может быть, вы не знаете, но на рынках до сих пор продаются видеокассеты со сценами казни наших солдат, я видела!.. Конечно, я полечу туда… взяла билет на самолет… однако даже сил и знаний Светлены, ее проекции на меня не хватит, чтобы справиться с теми, кто его ждет. — Она торопливо вытерла глаза, виновато улыбнулась. — Извините за слабость. Слезы — сильный аргумент, но я не хотела им пользоваться. Извините. Посижу еще минутку и уйду, у меня мало времени.
— Почему вы уверены, что Соболев не справится? — задал вопрос Самандар, стоя спиной к беседующим.
— Потому что в его гибели заинтересованы очень мощные организации и личности, — тихо ответила Кристина. — Зомби Монарха, кардиналы Союза Девяти и даже иерархи. Один из них готов посетить нашу реальность, чтобы склонить Матвея на свою сторону.
— Кто?
— Пентарх.
— Зачем ему простой смертный, даже если он Посвящен в начала Круга?
— Матвей не простой смертный, — покачала головой Кристина, — он — аватара, только незавершенный.
Самандар обернулся в изумлении, в комнате наступила тишина. Посвященные молча смотрели на гостью, лицо которой разгладилось, наполнилось внутренним светом и силой. Это «вернулась» Светлена…
«ВОЛКИ»
Никто не узнал бы в этой пожилой чеченской паре Соболева и Горшина. Матвей играл роль старика: морщинистое задубелое лицо, седая бородка, на голове папаха, одет в полосатый костюм, брюки, ботинки с калошами, рубашку без воротника. Горшин великолепно справлялся с ролью старухи, закутанной в просторный цветастый балахон и платок. Владея даром внушения, он легко отводил глаза всем, кто проявлял любопытство к «старухе». Поэтому и контролеры в аэропорту Быково, и омоновцы в аэропорту Грозного видели морщинистое, цвета дубовой коры лицо старой женщины с бородавкой под носом и редкой щетиной на подбородке.
С собой они практически ничего не взяли, кроме тонких стилетов и метательных звезд, спрятанных в рукавах. Горшин при прохождении контроля послал мощный раппорт работникам таможни и пропускного пункта, и звонок контрольного устройства, реагирующего на металл, они не услышали.
Через
Они отошли в тень платана на краю площади возле автовокзала, разложили на лавочке нехитрую снедь, привезенную с собой в целях маскировки, и сосредоточились на своих ощущениях, делая вид, что неторопливо обедают. Через несколько минут Матвей вышел из ментала и проговорил:
— Похоже, наше появление здесь действительно не секрет для кардиналов Союза Трех, но есть одно интересное обстоятельство: они не ждут двоих. Они ждут меня.
— Это существенно увеличивает свободу маневра, — кивнул Тарас. — Но тогда получается, что твой приезд рассчитан заранее? Кому-то было нужно, чтобы ты появился в Грозном?
— Все выяснится, — прошамкал «старик» с улыбкой, обнажавшей десны. — Кто-то приложил немало усилий, чтобы я сюда попал, и я искренне ему сочувствую.
— Только не переоценивай свои возможности, а то, я гляжу, у тебя эйфория от успехов.
— Не беспокойся, я знаю свои возможности. С этого момента разделяемся. Я иду прямо в резиденцию Шароева, как и договаривались, ты наблюдаешь за мной издалека. Когда выпустят Василия, подстрахуй его.
— Ты уверен, что его выпустят?
— Конечно. Но только — из тюрьмы, до выезда из Грозного. Потом попытаются ликвидировать.
— Хорошо, прослежу. План отступления не меняем?
— Пока нет.
— Тогда ни пуха ни пера.
— К черту!
И «пожилая пара», оставив остатки снеди на лавке, разошлась в разные стороны: «старуха» засеменила к остановке городского автобуса, «старик» шаркающей походкой направился по улице к центру Грозного. Он должен был появиться на площади Свободы у президентского дворца к тому моменту, когда «его половина» уже обоснуется там в качестве наблюдателя.
Матвей достиг своей цели за час, контролируя всех пешеходов и проезжающий транспорт. Впрямую за ним никто не следил, таких стариков по Грозному передвигалось достаточно, так что эффект переодевания сработал отменно, и все же ощущение висящей над головой грозовой тучи не проходило. Владыка Чечни ждал его и был уверен в том, что он рано или поздно объявится.
Матвей и объявился. В четыре часа пополудни, когда майская жара достигла апогея — тридцати градусов по Цельсию, он поднялся по ступенькам парадной лестницы и вошел под своды президентского дворца. Гвардейцы внешней охраны пропустили его без единого вопроса, словно не видели. Так же просто он прошел и вторую цепь охраны — в холле, спокойно сев в лифт вместе с десятком посетителей и работников резиденции главы правительства. Вышел на третьем этаже, постоял у сверкающей каррарским белым мрамором стены, держась за поясницу, пока к нему не подошел рослый, выбритый до синевы гвардеец в белом мундире и белых перчатках. Сказал что-то по-чеченски, наверное, справился о самочувствии или же спросил, что ему здесь надо. Пришлось послать раппорт подчинения и держать парня под контролем, пока тот вел уважаемого тейпа в приемную президента.