Запрети любить

Джейн Анна

Я вырывалась изо всех сил, но получила несколько коротких ударов в живот, от которых потемнело перед глазами. Меня потащили в сторону, против воли стали заталкивать в припаркованную в тени машину. В какой-то момент мое отчаяние стало таким сильным, что я почти вырвалась, несмотря на боль, но меня снова поймали. И в этот момент я увидела лицо похитителя. Меня прошиб холодный пот, и я перестала бороться от ужаса. Замерла, перестав дышать. А он запихал меня в салон.

Это был монстр.

Мой самый большой страх. Безысходный кошмар. Как он нас нашел?

Как выследил?..

Он был почти таким же, каким я его запомнила, будто годы почти не тронули его. Та же змеиная полуулыбка, те же паучьи пальцы, тот же звериный взгляд исподлобья. Примерный семьянин, добрый друг, отличный коллега — только все это в глазах других. В семье он превращался в чудовище, у которого вместо сердца был кусок камня. Он избивал жену в кровь, а потом, целуя колени, умолял о прощении, обещая, что этого не повторится. Он хотел избавиться от своей родной дочери, то ли не веря, что она родная, то ли ненавидя ее что-то. А после всего этого выходил на работу, надевая маску хорошего человека. Оборотень.

Монстры всегда такие — тихие. И очень лживые. Почти никто не знает, какие они на самом деле, кроме их жертв.

Оцепенение обессилило меня. Стало так жутко, что я не могла сопротивляться дальше. Только сердце колотилось так, словно готово было проломить грудную клетку. Взрослой Ярославы больше не было — вместо нее появилась маленькая Яра, которая пряталась от монстра под кроватью и убегала от него босиком по подъезду.

— Здравствуй, а вот и папа, — сказал монстр, садясь рядом и улыбаясь уголками губ. — Соскучилась, дочка? Не кричи, иначе придется тебя наказать. А я не хочу портить твоя лицо.

Я не могла вымолвить ни слова от ужаса, ни то что кричать. А он погладил меня по волосам, отчего я задрожала, как лист на ветру. От страха и отвращения. Отец втянул воздух тонкими ноздрями, словно вместе с ним втягивая и мой страх. Он будто чувствовал его и напитывался им. Страх будоражил монстра, словно адреналин. Делал его сильным.

— Ну не бойся, дочка, не бойся. Я буду добрым, — прошептал монстр, касаясь моей щеки. — Ты стала красивой. Почти как мать. Надеюсь, ты не такая же, как она. Не спишь, с кем попало.

Меня передернуло от отвращения от этих мерзких прикосновений. Но я уцепилась за слово «мать»… Господи, а мама тоже у него? А вдруг он что-то сделал с ней? Убил? Нет, нет, нет…

— Где мама? — с трудом проговорила я, не узнавай свой голос.

— Вероятно, удовлетворяет очередного похотливого мужика в этом доме, — пожал он плечами. — Знаешь, Ярослава, твоя мама очень плохая. Она красивая и пользуется этим. Собирает всех мужиков в округе, а потом… Ладно, тебе не стоит это знать. — Он вдруг больно схватил меня за подбородок. — Ты же не такая, как она, да? Ты же хорошая девочка? Моя дочь не может быть шлюхой, как ее мать. Но ничего, ничего. Главное, что я нашел вас. Скоро наша семья воссоединится. Мы снова будем вместе, как раньше. А ты ведь знаешь, я вас искал, очень долго искал. Так тоскливо было одному. Я даже семью новую завел, но все не то. Никто не может сравниться с моей Леной. Я прощу ее за измены. За все прощу. Наказать, конечно, придется, но ты уже взрослая и должна понимать, что любовь и боль — это единое целое. Разные стороны одной

медали. Свет и тьма, которые не могут существовать друг без друга.

— Как… как ты нас нашел? — прохрипела я. Каждое слово давалось мне с трудом.

— Помогла одна милая дама. Твоя мать увела у нее мужчину, — отозвался монстр. — Нашла меня, пригласила сюда, дала всю необходимую информацию. Я приехал в поселок для богатеньких буратин — мне достали пропуск. Нашел ваш домик — кстати, неплохой. И ждал. Увидел твою мать, поехал следом за ней. Моя Лена все такая же прекрасная. Невероятная. — Он снова втянул носом воздух — с каким-то отвратительным для меня наслаждением. — Как сильно я хочу снова ее увидеть. Прижать к себе.

Монстр прикрыл глаза, явно представляя себе то, о чем мне даже думать не хотелось.

— Сейчас мы дождемся твою мать, и все вместе поедем домой. Но сначала нужно будет разобраться с ее мужиками. С тем, к кому она поехала. И с тем, кто стал ее новым мужем. Никто не имеет права касаться мою Лену. У нас с ней настоящая любовь…

Он говорил что-то еще, и его звериные глаза горели все ярче. Я вдруг осознала — при всей своей внешней нормальности отец сумасшедший. Он ненормальный психопат, который слетел с катушек. И носит маску благообразного человека.

Решив, что я никуда не денусь, монстр начал нести больную чушь о любви, а я собрала последние силы и выскочила из машины. Не знаю, как мне это удалось — наверное, на моей стороне была удача. Не чувствуя тела и словно наблюдая за всем со стороны, я бросилась прочь. Понимала, что нужно убегать — туда, где есть люди. Я даже почти поверила в чудо, когда монстр догнал меня.

— Такая же сука, как мать, — прорычал монстр и ударил меня чем-то по голове.

Всего лишь мгновение понадобилось, чтобы я потеряла сознание.

Мама… Мамочка, помоги мне…

Игнат…

В уплывающем сознании пронеслись когда-то сказанные важные слова. Голоса любимых людей.

«У красивой девушки должны быть красивые украшения. Ты — часть моей семьи, и ты можешь позволить себе все…»

«Я никогда тебя не брошу, ты же моя подруга, моя сестра…»

«Ты для меня всегда будешь на первом месте, дочка…»

«В общем, так. Я тебя люблю. И как бы ты ни просила, не могу перестать любить тебя. Пожалуйста, будь со мной…»

Последнее, что я слышала — шум морского прибоя, который отдавался в висках.

Меня накрыла волна и утянула на дно океана.

Глава 106. Навеки в моем сердце

Покинув переговорную комнату, в которой все еще шло совещание, Игнат снова и снова звонил Ярославе, но она не брала трубку. Уже больше часа. Не понимая, что происходит, Игнат по очереди набирал отца и мачеху, но и они не отвечали. Это ужасно злило — Игнат ненавидел неопределенность. Он всегда считал себя рациональным человеком, но после общения с Ярой в душе засела тревога, с которой ему сложно было справиться. Да что там у них случилось?! Все резко сошли с ума? Почему молчат? Тревога била по вискам, и мысли путались.