Запрети любить
Шрифт:
У качелей фотограф, который с огромным энтузиазмом делал снимок за снимком на допотопный аппарат, вдруг объявил:
— Вас обязательно нужно сфотографировать вместе! Игнат, встаньте сюда, ближе к кустам, и обнимите сестру. Или, может быть, вы посадите сестренку на плечи? Получится очень теплое фото: старший брат и младшая сестра. Это всегда так трогательно…
Эти слова стали для Игната ведром холодной воды, которую ему вывалили на голову. Да какая она ему сестра?! Его сестра в могиле уже много лет. Внутри все кипело, хотелось набить фотографу морду, но Игнат сдерживался.
— Он
Игнату вдруг не понравилась эта мысль. А почему, он и сам не мог объяснить.
— А кто же вы? — явно опешил фотограф, который считал, что делает семейную фотосъемку: мать, отец и их двое взрослых детей.
— Они сводные, — ответил отец. — Не родные.
«Мы друг другу никто!» — хотелось кричать Игнату, но он сдерживался.
— Все равно нужно сделать несколько совместных снимков, — не сдавался фотограф. — Друзья, встаньте сюда, пожалуйста.
Игнату и Ярославе пришлось послушаться. Они встали рядом, но так, что между ними было сантиметров двадцать, не меньше.
— Пожалуйста, ближе, — умоляющим тоном попросил фотограф. — Еще ближе, еще… Вы словно чужие, встаньте, пожалуйста, рядом. Игнат, вы не могли бы обнять сестру?
Рука Игната оказалась на плече Ярославы на законных основаниях. Все потому, что так захотел фотограф. И едва он коснулся ее, как почувствовал наполняющее тело и разум умиротворение. Как будто бы он все делал правильно. Это чертово прикосновение и ощущение тепла ее тела успокаивало его. Он буквально наслаждался этим ощущением. Против воли. И ничего не мог поделать с собой, лишь чуть сильнее сжал плечо девушки.
— У вас лица напряженные, расслабьтесь! — объявил фотограф. — Улыбнитесь, пожалуйста!
Но Игнат не улыбался, и Ярослава — тоже. Они оба не могли заставить себя сделать это.
— А теперь попробуем другую позу. Игнат, сложите руки на груди. А вы, Ярослава, встаньте чуть позади брата, положите одну руку на шею, а вторую — ему на плечо.
Ярослава и Игнат встали так, как попросил фотограф. Теперь уже она дотрагивалась до него, и это прикосновение заставляло мышцы на животе сжиматься, а дыхание — затаится. Игнату хотелось развернуть девушку и прижать к себе.
— Ярослава, положите подбородок на плечо брата, — продолжал командовать фотограф. — Да, вот так. Отлично! Улыбайтесь, пожалуйста, улыбайтесь! Ну же! А теперь давайте перейдем к качелям! Игнат, садитесь и возьмите сестру на руки! На фоне закатного неба получится потрясающе!
Не в силах отказаться, Игнат выполнил то, что просил проклятый фотограф — сел на деревянные одноместные качели. Ярослава, чуть помедлив, осторожно подошла к нему и встала рядом.
— Вам нужно сесть на колени к брату, — настойчиво повторил фотограф, держа аппарат наготове.
— Да, детка, иди ко мне, — прошептал Игнат.
— Придурок, — не оборачиваясь, ответила Ярослава.
Она все же подошла к нему и случайно коснулась бедром колен Игната. Девушка то ли не знала, как сесть на него, то ли вообще не хотела, а он внезапно для себя притянул Ярославу к себе и усадил на колени.
— Уронишь — тебе крышка, — предупредила она.
— Сиди тихо, бесишь, — отмахнулся он и подумал про себя:
«Ты так охрененно пахнешь».
Игнат наслаждался каждым мгновением, хотя и знал, что потом будет ненавидеть себя за это. Оставалось надеяться, что сводная сестренка не поймет, как часто бьется его сердце. То, что он ощущал, касаясь ее, было большим, чем желание тупо переспать.
Он хотел владеть ей. И быть единственным, кому она позволяла себя касаться.
Иррациональное и тупое желание. Такое, что комок подкатил к горлу, губы покалывало, а внизу живота чувствовалось напряжение.
«Спокойно, чел, — сам себе сказал Игнат. — Успокойся, ты не можешь так опозориться».
Вот она охренеет, если поймет, что он снова возбужден — тонкая ткань ее платья и его джинсов не скроет это.
Ярослава была запретно близко к Игнату, и именно в тот момент, когда фотограф начал делать снимки, появилась та, кого он не ждал. Его мать.
Глава 50. Встреча с матерью
Она находилась в нескольких метрах от них — похудевшая, бледная, с выступающими скулами и болезненно блестящими глазами. Но одета была хорошо, как и обычно. Высветленные волосы идеально уложены, на лице косметика, ногти, как и всегда, темно-красного цвета — ее любимого. Она переводила внимательный взгляд глубоко посаженных темных глаз с сына на бывшего мужа. И явно не понимала, что происходит. Рядом с ней стояли две ухоженные женщины такого же возраста, в которых Игнат узнал двух ее подруг. Они часто бывали в их квартире, веселились вместе с матерью, но, в отличие от нее, меру знали. А вот мать не могла остановиться.
— Сыночек! — воскликнула она и протянула руки вперед, как в детстве, когда они с Катей подбегали и обнимали ее.
Услышав ее голос, Ярослава вскочила с его колен, а он тут же подбежал к матери и крепко обнял ее. И тут же улыбнулся — от нее пахло не алкоголем, а дорогими духами, ее любимыми, изысканными, цветочно-пудровыми и стойкими. После того, как мать уходила из помещения, в нем еще долгое время оставался шлейф ее духов, будто незримое присутствие. Игнат мысленно сравнивал этот аромат с матерью — даже когда ее не было с ним, ему казалось, что она рядом, наблюдает за каждым его шагом, и влияет на его выбор.
— Мама! Я скучал, — искренне сказал Игнат, не отпуская мать.
— Я тоже, мой хороший, я тоже, — прошептала она и, отстранившись, взяла его лицо в ладони — сухие и холодные, несмотря на жару. — Все время о тебе думала… Я так перед тобой виновата. Прости меня.
Она говорила это каждый раз, когда они разговаривали по телефону. И начинала плакать — Игната от этого всегда ломало.
— Мам, все хорошо. Я же тебе сто раз сказал, — отмахнулся он, но перед глазами снова почему-то возникла сцена из прошлого, когда он нашел мать в отключке. — Почему ты не сказала, что приедешь?