Запретная любовь
Шрифт:
Фэлкон посмотрел на нее с недоумением:
— Между дуэлянтами? Но ведь на дуэли бьются на шпагах или рапирах, дорогая. Знаю по собственному опыту. Ох, дьявол, только не говори, что в твое время мужчины на дуэли целятся друг в друга из пистолетов. Ведь в этом нет никакого благородства…
Тори очень хотелось расспросить Фэлкона о его дуэлях, но она сдержалась — не хотелось думать о том, что он убил кого-нибудь.
Откупорив бочонок, Фэлкон вытащил пороховницу и набрал немного пороху. Затем
— Вот, смотри внимательно. Держишь курок наполовину взведенным, пока не будешь готова стрелять.
Положив пистолет на землю, он взял у Тори другой, чтобы и его зарядить. Потом поднял свой пистолет и пояснил:
— Сначала взводишь курок до конца, затем прицеливаешься и спускаешь курок.
В следующее мгновение раздался грохот, и Тори в испуге вздрогнула. Когда же пороховой дым рассеялся, она увидела, что обе свечи погасли.
— Фэлкон, ты замечательный стрелок!
Он с сомнением покачал головой:
— Нет, не уверен. Свечи потухли не в один и тот же момент, потому что моя левая немного помедлила на курке.
— Но ты ведь одновременно целился в две разные цели. Ты прекрасный стрелок, Фэлкон Хокхерст.
— Ну а ты попробуешь? Я сейчас снова зажгу свечи.
— Нет-нет, не надо. Я не попаду в свечу, не говоря уж о пламени. А два пистолета одновременно я просто не подниму.
Фэлкон протянул ей пистолет с правосторонним замком:
— Заряди, как я показал, и не взводи курок до конца, пока не будешь полностью готова.
— А если он все равно выстрелит раньше времени?
Фэлкон ухмыльнулся и хохотнул:
— Ведь эти пистолеты носят за поясом. Так что если пистолет сам по себе выстрелит, то непременно кому-нибудь кое-что отстрелит.
Тори тоже рассмеялась.
— Ты специально меня смешишь, чтобы отвлечь! Лучше помолчи.
Она все сделала как надо — зарядила, взвела курок и прицелилась. А когда выстрелила, то, не удержавшись на ногах при отдаче, приземлилась прямо на ягодицы.
— Вот не ожидала… — пробормотала Тори в растерянности. Поднявшись на ноги, сказала: — Надо еще раз попробовать.
Проявляя ангельское терпение, Фэлкон все утро учил ее стрелять. Наконец, утомившись, Тори со вздохом пробормотала:
— Все, довольно…
Фэлкон тут же передал пистолеты наблюдавшему за ними мистеру Берку, чтобы тот вычистил и зарядил оружие. Нынешнее утро стало для Хокхерста весьма необычным развлечением. Ему еще не приходилось воспринимать женщину как друга, тем более что речь шла о женщине, делившей с ним постель.
— Хочешь отправиться на верховую прогулку? — спросил Фэлкон. — Мы можем заехать в «Дуб и плющ», а потом я покажу тебе деревушку. Ты
Трактир «Дуб и плющ», находившийся в полумиле от замка, привел Тори в полнейший восторг. Ступени, ведущие вниз, были все истерты за долгие годы, а внизу располагались четыре уютных зальчика с грубо сколоченными столами, стоявшими на козлах, и с такими же скамьями. В каждом зальчике имелся очаг с вертелом для туши, а на потолке вместо люстры висело колесо от телеги, на котором были укреплены свечи. Вдоль стен стояли бочки с элем, и повсюду пахло табаком, хмелем и солодом.
— Какая честь, ваша милость! — воскликнул хозяин. — Что вам подать?
— Дюжину устриц и пинту эля. Даме то же самое. И пинту налей себе, Гарри. Выпей за свое здоровье.
Когда все заказанное принесли, Тори с недоумением уставилась на живых устриц в раковинах.
— В чем дело, любовь моя? Чем они тебе не понравились? — спросил Фэлкон.
Тори поморщилась и пробормотала:
— Только мужчины едят устрицы живьем. Дамы едят их запеченными в раковине. Но я все-таки попробую их такими, какие есть.
Фэлкон кивнул и поднес ко рту одну из раковин.
— Вот, смотри… Глотаешь устрицу, а потом запиваешь ее хорошим глотком эля.
Проделав все это, он взглянул на Викторию:
— Ну, не бойся…
Тори последовала его примеру и даже утерла рот тыльной стороной ладони. Точь-в-точь, как он. С такой же легкостью она проглотила еще несколько устриц, но затем ее охватила дрожь.
Фэлкон весело рассмеялся и, быстренько прикончив оставшихся устриц, заявил:
— Чего только не сделаешь ради друга!
Тут к ним подошел Гарри, чтобы долить гостю эля.
— Принеси-ка нам моллюсков, — сказал Фэлкон.
— Моллюсков?.. — Тори была в замешательстве. — Моя мать ни за что не согласилась бы есть такую… вульгарную пищу.
Фэлкон снова засмеялся:
— Твоя мать ни за что не позволила бы тебе разгуливать в одних панталонах, хотя это очень даже мило. А моллюски — прекрасная еда. И не спорь со мной.
Вскоре блюдо принесли, и Тори, достав шпилькой улитку из крохотной раковины, отправила ее в рот. Потом закатила глаза и воскликнула:
— О, великолепно!..
Фэлкон многозначительно подмигнул ей:
— Это ты, дорогая, великолепна.
— Прекрати! — Тори ухмыльнулась. — Я ведь, кажется, твоя сестра, не так ли?
Потом им подали баранину в ячменной подливке и свежий хлеб прямо из печки. Покончив с едой, они отправились в деревню, и Тори с любопытством все рассматривала.
— Ни аббатства, ни церкви еще нет, но уже есть кладбище, — заметила она.
— Это церковный погост, — пояснил Фэлкон. — А там, на холме, — замковая церковь.