Запретная звезда
Шрифт:
Видимо, она уснула, пока сидела у стены. Крыса ей приснилась, потому что она о них подумала, все верно. Она готова была поклясться, что ощутила боль!.. Конечно, всего лишь сон… Ладно, она просто немного не в себе. Позже будет об этом думать, сейчас нужно встать и позвать кого-нибудь.
Эйлит принялась растирать ступни. Голова тем временем очистилась от тумана, и она могла связать мысли друг с другом. Положение казалось весьма неприятным: она в какой-то темнице, сестра неизвестно где. Выбраться из такого даже сложнее, чем из дома с чудовищем.
Ноги все еще плохо слушались, каждый шаг походил
И все же вид темницы не так пугал, как подвальная зала с гробами. Эйлит даже почувствовала в себе силы спастись отсюда.
Вскоре на лестнице, видимо, находившейся в конце коридора, раздались шаги. Эйлит вернулась в ящик и притворилась мертвой.
Нужно выбираться. Искать Ди и бежать.
Глава 7
Эрик
«Милосердие. Искренность. Мужество. Терпение. Усердие. Дисциплинированность. Преданность. Неподкупность». Восемь альхоровых добродетелей на тридцати двух бусинах четок, по четыре раза каждая. Эрик сам вырезал их из королевского кедра, растущего во дворе Бъерны. Он перебирал их, когда молился, нащупывая пальцами буквы.
Сейчас он лежал в тишине, глядя в расчерченный балками потолок. Граф поскупился на гостевую комнату, выделил лишь каморку в башне. Почти всю мебель Эрик притащил сюда сам: и древний покосившийся стол, и комод для вещей, и обветшалое кресло. Он купил у охотников шкуры и развесил их на стенах, чтобы зимой было чуточку теплее, а еще Сирша – главная служанка графа – подарила ему старый гобелен с медведями, который Эрик разместил у койки. Она же принесла новый подсвечник, матрас и крепкий стул. За три месяца все здесь стало почти родным, хотя Эрик иногда и думал о доме. Сейчас все складывалось не так уж и плохо, если, конечно, не считать меча, запертого на ключ в самом дальнем ящике.
Ну и черт с ним, правда?
В комнату предупредительно постучали, чтобы пригласить к завтраку. Этот стук (один-два-один), принадлежавший Сирше, ознаменовал для Эрика начало нового дня в Маром остроге.
Перед уходом он ощутил необъяснимый порыв открыть ящик и проверить, на месте ли меч. Все же Цефи оставалась его служебным оружием, и не знаешь, когда она пригодится. А он давно не точил ее. Даже не прикасался.
Нижний ящик бельевого комода прочертила тонкая голубая полоска.
Цефи. Она звала его. Что-то предчувствовала.
Ключ у него всегда с собой – на груди, как самое большое сокровище. Эрик вытащил его и с досадой осмотрел. Маленький латунный ключик: круглая головка, бородка, ничего особенного. Ха.
Зрачок замка испытующе смотрел на Эрика. Давай же. Ты знаешь, что делать.
Циглер вздохнул. По Кодексу он должен всегда быть при оружии. Не отступать от графа ни на шаг, предупреждать любую угрозу его жизни. Без меча Эрик Циглер бесполезен.
– Я только проверю, – проговорил
Намертво.
«Может, оно и к лучшему?» – подумал он и даже испытал некоторое облегчение. Только вот что он скажет графу? Что не смог достать меч из собственного ящика? А зачем хранил оружие именно там?
– Черт бы тебя побрал, – повторил Эрик тихо. Не хотел он открывать этот проклятый ящик. Не хотел брать в руки Цефи, не хотел снова окунаться в этот кошмар.
Что сказал наместник? С мечом все в порядке. Скоро пройдет. Три месяца миновало, как-никак. Все вполне могло измениться.
Эрик коснулся пальцами замка и расплавил его. Металл зашипел и каплями скатился на пол. Запахло паленым деревом, в воздух поднялась тонкая струйка дыма.
Цефи лежала на самом дне, завернутая в старую сермягу. Кроме меча, Эрик обнаружил в ткани белесые яйца и засохшие паучьи трупики. По руке щекотно пробежалось нечто черное и исчезло за комодом.
– Фу! Вот же пакость!
Эрик обмотал ладонь тканью. Он сомневался, что это поможет, но все же надеялся на лучшее. Осторожно извлек меч. Клинок поймал блик от окна. Эрик уже и забыл, как она прекрасна. Идеальный баланс. Особенный меч. Само совершенство.
Цефи безмолвствовала, однако Эрик чувствовал – она все еще жива.
Темная столовая со свисающими с потолка оленьими рогами, как всегда, пустовала. Теодор фон Байль сидел во главе длинного стола из темного дерева как единственный из своего рода. Сирша хлопотала рядом, подавая завтрак, словно фарфоровая фигурка, кружащаяся на музыкальной шкатулке, такая же тонкая и хрупкая. Облаченная в темное платье, поверх которого белел накрахмаленный фартук, волосы же были собраны под чепцом так аккуратно, что не выбивалось ни одной пряди. Она почему-то избегала смотреть на Эрика при графе, и тот никак не мог понять почему.
Однако сегодня, впервые за все время увидев обережника при оружии, Сирша удивленно замерла с кофейным сервизом в руках. Эрик пробормотал что-то невнятное и встал по левую руку от графа, как и положено. Сирша приоткрыла шторы, и одинокий луч из окна разрезал столовую на две части, как негласная граница, разделяющая служанку и обережника, женщину и мужчину, человека и мага. Поскорее бы все закончилось, поскорее бы…
От волнения он по старой привычке взялся за рукоять. Кожа Цефи была теплой, даже горячей, на прикосновение ему ответил слабый толчок магии.
– Ты готов к настоящей работе, Циглер? – вдруг спросил граф, скрипуче разрезая яичницу. – Не боишься замарать руки?
– Я не понимаю, мой граф, – Эрик нахмурился. Обманчиво задорный тон Теодора не сулил ничего хорошего. – Что вы имеете в виду?
– Ничего особенного, – хмыкнул фон Байль и улыбнулся еще шире. – Завтра сюда привезут амата.
У Эрика отвисла челюсть. Сирша снова чуть не уронила чашки и испуганно переглянулась с Эриком.
Он не ослышался? Амата? Значит, чудовище?