Запретная звезда

Гвендолин Евгения

Теодор, ожидая ответа, повернулся к Циглеру. В его глазах, похожих на нефритовые камни, застыла странная радость.

«Он сошел с ума, – пришла удивительно ясная мысль, и все встало на свои места. – Это все его грибы, наверное, они как-то влияют на мозги, или еще на что-нибудь… Черт, не знаю, может, он просто шутит?»

– Вернее, девчонку-амата, – добавил Теодор в воцарившейся тишине. – Если верить словам настоятельницы, с ней что-то не то.

Действительно, невелика разница. Между чудовищем и тем, кто может стать чудовищем в любой миг.

Усилием воли Эрик

взял себя в руки.

– Мой граф, как ваш обережник, – стоило Эрику это произнести, как он сразу почувствовал себя лучше. Власть над собой и над обстоятельствами придала ему сил, – как ваш обережник я не могу подвергать вашу жизнь опасности. И не могу допустить, чтобы в замке…

– Циглер, мы в Маром остроге не веники вяжем, а несем службу на благо нашей великой родины. А именно – занимаемся аматами. Ты знал, на что шел, когда соглашался поехать со мной.

Да уж, знал… Задача любого обережника – обеспечивать безопасность подопечного любой ценой. Только вот граф не особо любил, когда за ним ходили по пятам, и уж тем более, когда совали нос в его дела.

– Циглер, это мой замок. Мой, понимаешь? Единственная угроза здесь – один настырный огневик, так что проследи, чтобы он не находился со мной в одной комнате и не подслушивал разговоры, – заявил ему Теодор, как только Эрик посмел явиться на его завтрак. Тот хотел было возразить, что подобная вера выйдет графу боком, но промолчал, зная, что получит в ответ: «Теперь это твоя забота, Циглер».

Это действительно было его заботой. Небрежность Теодора по отношению к амату, словно это очередная служанка или новая игрушка, тревожила больше всего.

Капрал чертей прибыл на закате следующего дня. Эрик Циглер и граф Теодор фон Байль, хозяин Марого острога и графства Байльштриг, встречали его у подъемного моста. Оббитая сталью кибитка, в которую запрягли клячу, на закатном солнце отливала кроваво-красным. Лошадь, устав тащить ношу по размытой дождем дороге, хрипела и роняла желтую пену на рыхлый песок. Наконец, возчик остановил кибитку, к ней поспешил хромой конюх, чтобы освободить несчастное животное из постромок.

«Чудовище доставлено. Осталось дождаться, когда оно всех нас сожрет», – невесело подумал Эрик. Даже присутствие одного из лучших чертей его никак не успокаивало. Вдруг она завтра обратится? Может быть, даже сегодня, даже сейчас… От неверного слова, от дуновения ветра, черт, да по любой причине, а может, и без причин! Подобные мысли могли свести с ума кого угодно!

Капрал тем временем легко соскользнул с козел и, запахнувшись в заляпанный грязевыми комьями плащ, поспешил к ним.

– Приветствую почетного убийцу в Маром остроге, – Теодор натянуто улыбнулся.

– Все шутки шутите, – хмуро отозвался капрал. Старый, видавший виды шакал из Соловьиных степей Йеффеля. Кажется, его так и звали – Шакал. Очень причудливо. – Кажется, вы позабыли, как легко человек рвется на части.

–

Что ж, это уже наша забота. Моя и моего обережника.

– Ваш обережник чудовищ-то видел? – с сомнением отозвался капрал, косо взглянув на Эрика. «Сопляк», – читалось в его взгляде.

Сопляк, да? Пальцы Циглера невольно сомкнулись на теплой рукояти Цефи. Та отозвалась слабым толчком магии, словно показывая, что с радостью разберется не только с чудовищем, но и с магом.

Шакал, почувствовав исходящую от Эрика угрозу, обнажил клыки, левый был сколот. Ему не требовалось оружие, чтобы избавиться от выскочки-обережника.

Приветствие затянулось. Два мага буравили друг друга взглядами, проверяя противника на прочность. Глаза капрала, бешеные, как у дикой собаки, отливали совиной желтизной. Этот морок много на своем веку повидал, оттого позабыл, что такое жалость или милосердие. Все, что он знал, – это боль и смерть.

– Лучший способ победить чудовище – предугадать его появление, – нарушил тишину граф. – Так что, уважаемые, прошу вернуться к работе и доставить девочку ко мне как можно скорее.

– Так точно, – рыкнул Шакал и бросил на Эрика последний недовольный взгляд. – Надеюсь, ты умеешь драться, парень, а не только заглядывать служанкам под юбки.

Эрик пропустил колкость мимо ушей. Услышь это Сирша, вся покраснела бы от злости и стыда, но, к счастью, ее здесь не было.

– Сирша ведь приготовила мастерскую? – спросил граф, наблюдая за тем, как Шакал возвращается к кибитке.

– Да, мой граф. Я распорядился еще утром.

– Этот ящик сконструирован так, что, как только существо внутри начнет превращаться, оно сразу же будет убито шипами из крышки. Проследи, чтобы с девочкой были понежнее. – Граф развернулся на каблуках и собрался было уходить, как вдруг что-то вспомнил. – И не пускай это животное в замок. Пусть ночует в сторожевой башне.

– Так точно, мой граф. Что-то еще?

Теодор проследил взглядом за тем, как Шакал открывает кибитку, покачал головой и удалился.

Деревянный гроб, оббитый каленым железом, в котором держали девчонку, походил бы на ящик с сокровищами, если бы не тонкая щель, через которую виднелись прикрытые глаза. И, конечно, не привинченная табличка с именем и годом рождения: Эйлит, и судя по году запаковки – ей очень много лет, ее поместили туда еще до его рождения. Видимо, называть «девчонками» старух было в странноватой манере графа.

Стараясь об этом не думать, Эрик помог капралу обвязать ремни. Вскоре кран, колесо которого крутили пятеро слуг, оторвал ящик от соломы и принялся поднимать к окнам мастерской. На мгновение за стеклом мелькнуло веснушчатое лицо Сирши, с беспокойством взирающее на двор, а затем исчезло.

Гроб подняли на нужную высоту и начали тихонько подносить к распахнутым створкам. И тут он опасно накренился, грозя выскользнуть из петель. Сердце пропустило удар. Если он упадет с такой высоты… Но ящик неподвижно завис над землей, оставаясь в петле благодаря бог весть какой силе. Эрик физически чувствовал страх, исходящий от него и от всех слуг в Маром остроге.