Запретная звезда
Шрифт:
Атис про себя выругался. Шахин питался одной крупой и не мог ничего толкового дать в дорогу, кроме проса. Если бы он знал, как плохо обстоят дела на «Злотом», не повел бы сюда людей. Граф продолжал:
– До Бисной гавани не меньше трех дней пути. С учетом дождя – четыре.
– Этот сторожевой пост последний на нашем пути, – наместник опустился на ступени рядом и после некоторого раздумья добавил: – Нам придется как-то выкручиваться.
– Вы же знаете Дильхейм, тут не угадаешь с погодой. – Граф зажег трубку, затянулся и выпустил кольцо махорочного дыма. – Сегодня дождь,
На том и решили. Если бы только Атис знал…
Дождь и вправду зарядил до утра, а затем и до следующего вечера. Покинуть «Злотый» они смогли только спустя два дня и сразу отправились в сторону гостевого дома, про который упоминал граф. Припасы экономили как могли, но те все равно заканчивались. И людей, и животных истощила непогода, и теперь все мечтали только о постели и горячей, жирной пище. До Бисной гавани оставалось еще два дня пути.
«Хромой олень», так назывался гостевой дом, в котором они поселились на ночь, чтобы пополнить запасы. Содержала его вдовушка (так любовно звал ее граф), с этим местом ее связывала одна очень трогательная история: именно здесь двадцать лет назад ее покойный муж застрелил из лука оленя, который из-за хромоты не смог от них убежать. А так как они из-за долгого пути были очень голодны, оленье мясо пришлось очень кстати. Тут же и решили строить. От дороги недалеко, до Бисной гавани – рукой подать, да и вид на море крайне приятный.
Вдовушка была женщиной строгой, чистоплотной, однако изголодавшейся по мужской ласке. Стоило Теодору попросить ее о том или ином, как она сразу же начинала широко улыбаться и страстно потеть, обещая достать все, что господину угодно. Муж ее умер восемь лет назад на охоте – задрал бешеный кабан, детей же звезды не даровали, и пришлось ей вести все хозяйство в одиночку. В соседней деревне она наняла двух девок, потому что девицы из гавани, по ее словам, все «поднимай подол», и паренька то ли по кличке, то ли по имени Маркуша, потому что все ребята из гавани «с молока сразу на пиво». Мальчишка крутился вокруг лошадей, так рьяно помогая солдатам, что один раз едва не получил от раздраженного Айры копытом.
Завтрак проходил в угрюмом молчании, сопровождаясь только стуком ложек и бормотанием хозяйки, раздающей приказы служанкам. Эйлит, зажатая между мужскими плечами, со зверским аппетитом поедала курицу, перепачкавшись в жире. Теодор, напротив, ничего не ел, только потягивал из чашки чай. Его задумчивый взгляд, устремленный куда-то сквозь людей и стены, выдавал некоторое беспокойство. Чутье подсказывало Атису, что граф о чем-то догадывается.
Вдруг он видел его в лесу в тот день, но промолчал? Сколько еще Атис сможет скрывать болезнь? Сколько еще болезнь позволит молчать? Повезло, что приступ случился ночью. А если это повторится днем? В конце
Пора принимать меры. Признаться хотя бы Теодору, чтобы не подвергать опасности его людей и Эйлит. Пока еще не слишком поздно.
– Минейр? – позвал граф, словно прочитав его мысли. Что ж, он всегда был прозорлив, нечему тут удивляться. – На пару слов.
Граф скрылся за дверью, ведущей на балкон парадного крыльца. У Атиса вспотели ладони, как у мальчишки перед первым свиданием. Разговор будет непростым, нечего и сомневаться. Он замер у двери, собираясь с мыслями и, когда осознал, что заставлять графа так долго ждать невежливо, вышел следом.
Дом стоял на возвышении, с балкона открывался вид и на лес, и на сияющую в предрассветном мареве Бисную гавань, и на море с фонарями рыбацких суденышек, и на далекий угрюмый Сильхейм с огнем дозорных башен. Теодор сидел на балконной лавочке, вульгарно положив ноги на перила, и набивал трубку. Внизу с криками носился Маркуша, изображая орла. Вдовушка призналась, что беднягу роняли на голову.
Вдохнув сухого, смоляного воздуха, Атис ощутил некоторое облегчение. Граф выглядел вполне дружелюбно, по крайней мере, непохоже, что он собирался в чем-то его обвинять.
– Вы тоже это заметили? – поинтересовался граф, даже не глядя в сторону наместника.
– Заметил что?
– Вдова, – граф закончил с трубкой и сунул ее в рот, однако закуривать почему-то не стал. – Амат. И скоро обратится.
Атис сел, нет, рухнул на скамью. «Этого еще не хватало!» – мелькнула единственная мысль. На дворе полоумно орал Маркуша, но и это доносилось до Атиса словно через толщу воды.
– Вы, кажется, растеряли свое чутье, наместник. Я заметил, как только мы сюда прибыли.
– Почему не сообщили мне сразу же? – прошипел Атис, чувствуя, как кровь пульсирует в кончиках когтей. – Вы обязаны были!
– Я думал, вы и сами все увидите, – обыденным тоном произнес граф и выпустил колечко желтоватого дыма, и Атису захотелось вцепиться ему в горло. – Вы же у нас бывший сыскной.
В обычном случае наместник бы никому не простил такой наглости, однако с самодурством графа приходилось мириться. Теодор помогал ему, ничего не требуя взамен, и сейчас наместник зависел от него, ничего не поделаешь.
Он вернулся в столовую и пригляделся к хозяйке гостевого дома. Та хлопотала над гостями, подливая все новое и новое вино в кубки и жизнерадостно хохоча. Обычная женщина средних лет, невысокая и полная, с большим животом и крепким, необъятным задом. Волосы собраны под белоснежным платком, завязанным «вдовьим узлом» на макушке, на ушах же поблескивают крошечные серьги из розового жемчуга, видимо, старый подарок из тех времен, когда она еще была счастлива. Похоже, граф оказался прав: за десять лет протирания штанов в Магистерии Атис действительно потерял хватку.