Запретная. Не остановить
Шрифт:
Мы отдыхаем то на террасе, то на берегу, лежа под пальмами в шезлонгах, или нежась на белоснежном рассыпчатом песке. Гордей уверяет, что после года интенсивной работы и всех перенесенных стрессов, я заслужила это как никто другой.
А еще он тщательно следит за моим питанием. Разнообразие морепродуктов, фруктов и овощей, которые очень часто он мне приносит сам, уже приготовленными, или нарезанными.
— Еще бы с ложечки кормил, — в такие моменты смеюсь я.
Но он придумал для меня это прозвище, Хрустальная ваза, и теперь большую часть
Не проходит и дня, чтобы я не захотела себя ущипнуть и проверить, не попала ли я в сказку.
— Еще чуть-чуть — говорю я, — и я начну завидовать сама себе.
Да что там, я уже себе завидую, и все никак не могу поверить, что это происходит с нами, что у нас все хорошо.
Из-за того, что здесь довольно дорого, туристов мало, но это именно то, чего мне так хотелось после шумных, многолюдных суетных показов. Перегруз общения компенсируем теперь днями тишины и расслабления. Наслаждаемся присутствием друг друга в нашей жизни.
Я могу по нескольку часов просто лежать в шезлонге и представлять, представлять, как развивается внутри меня наш замечательный малыш, как мы с Гордеем станем любить его и ухаживать за ним. Как начнем с ним гулять, когда он родится, и играть, когда немного подрастет.
Это же так здорово, просто уму непостижимо.
— Здесь так прекрасно, — говорю я Гордею, когда он после плавания присоединяется ко мне. Ложится рядом, и целует в щеку, слегка холодя кожу.
Когда он шел от берега, я не могла на него налюбоваться. Спортивный, подтянутый, очень и очень по-мужски привлекательный.
Капельки воды красиво стекают по его золотистой загорелой коже, так и хочется прикоснуться и слизнуть.
Когда он обнимает, я улетаю, потому что мне с ним очень хорошо.
Животик у меня уже заметен. Настолько, что никаких сомнений даже для окружающих, он увеличивается буквально с каждым днем. Но несмотря на это я по-прежнему очень сильно хочу физически своего мужа.
Мы… у нас с ним часто близость, и в основном инициатива исходит от меня. Гордей старается быть максимально осторожным и не давит.
— Как у нас дела, Арин? — спрашивает Гордей, имея в виду не только мою беременность, но и общее состояние и настроение.
Но вопреки прогнозам Ви, я совсем не капризная, и перепадов настроения у меня особых нет. Хотя надеюсь, что когда она сама забеременеет во второй раз, то станет такой и предоставит Демьяну хорошую возможность проявить себя и как следует побегать вокруг нее.
— Все хорошо. Мне кажется, наш малыш уже начал толкаться, — произношу я с улыбкой.
— Правда?
Гордей поворачивается на бок, протягивает руку и устраивает теплую широкую ладонь на моем животе.
— Да, я почувствовала уже несколько раз, пока ты плавал, представляешь? Не уверена, но кажется…
— Это здорово.
И в этот момент малыш, словно поняв, что мы разговариваем о нем, толкается с новой силой. Губы Гордея расплываются в улыбке.
— Арин,
— Да, представь, это его ручка, или ножка.
— Или ее, — спорит со мной Гордей.
А потом склоняется над моим животом и прикасается к коже губами. Очень нежно целует. Я прикрываю глаза от удовольствия.
И да…
Я уже знаю, что он больше хочет девочку. Но я со всей уверенностью сообщаю ему, что мы не станем узнавать пол ребенка вплоть до самых родов.
— Это жестоко, Арин, — замечает на это Гордей.
— А мне хочется так, — пожимаю я плечами. — Ви тоже не знала до самых родов, даже когда делала УЗИ, попросила врача ей не сообщать. Тоже хочу сюрприз.
— Ну, если Ви…
Для Гордея не секрет, насколько сильным примером является для меня сестра. Мы уже договорились, что она будет присутствовать на моих родах. Ну, или хотя бы перед ними, во время схваток. Поддержит и подскажет. Если я вдруг начну паниковать, она своей заражающей все вокруг уверенностью вернет меня на землю.
Гордей тоже хочет присутствовать, мы это уже пытались обсуждать, но пока что, чисто теоретически. То есть, он не уверен, что сможет оставаться спокойным, а я не уверена в себе, потому что, наверное, это будет выглядеть не слишком презентабельно, и я пока стесняюсь…
Если честно, и сейчас… Я поправилась уже на целых шесть килограммов, и примерно столько же еще впереди. Как все это будет…
— Ты очень красивая, Арин, — говорит мне Гордей, словно считывая мое волнение, и снова меня целует, но теперь уже в губы. — Люблю.
— Я тоже люблю тебя, Гордей. Мне… так хорошо с тобой, так хорошо, — бормочу я, и растворяюсь в его новом крайне чувственном поцелуе.
В его нежностях, что шепчет мне на ушко, в его неторопливых, но таких умелых и чувственных ласках.
— Что ж… если вы не хотите знать пока что пол вашего малыша, тогда получите фотографию. По ней вы все равно не сможете определить.
Врач протягивает нам с Гордеем черно-белый квадратик, и я представляю, как оставшееся до родов время стану любоваться фотографией, потому что на ней уже отчетливо видны все очертания.
— Развитие строго по норме, так что все у вас в полном порядке. Здоровенький, активный, и, подозреваю, будет очень красивым, если судить по его родителям, — с улыбкой произносит врач, и мы улыбаемся женщине в ответ.
А потом едем праздновать в парк, где долго гуляем, пока не зависаем в местном кафе-мороженом.
Гордей отлично помнит советы, которые дала ему сестра еще в самом начале моей беременности, и исправно им следует.
Балует меня, а когда ехали на УЗИ, он волновался, едва ли не сильнее, чем я сама. Несколько месяцев прошло, а я для него по-прежнему любимая Хрустальная ваза. Прозвище, которым он начал шутливо называть меня во время нашей свадьбы, когда лишь только узнал о моей беременности. И до сих пор продолжает чередовать с Бельчонком.