Запретная. Не остановить
Шрифт:
Я отклоняюсь немного, подставляясь, и Гордей проводит носом по задней стороне шеи.
Я уговариваю себя, что ничего такого в том, что я не оттолкну, и еще немного позволю ему, ведь так приятно. Смелею, и тянусь свободной рукой к его ладони, переплетаю наши пальцы.
— Как же я мечтала вот так с тобой посидеть. Никуда не торопясь, просто вместе, — бормочу я, и по моей шее начинают блуждать теперь его губы.
— Я тоже, Арин, — тихо произносит Гордей. — Когда… проводил тебя тогда… дико хотелось остаться. Ты даже не представляешь,
И он снова нежно целует меня в шею.
— Мне… нравится. Очень… хорошо с тобой, — говорю я. — Когда ты такой, кажется, что я на седьмом небе. Хотя это банально, наверное.
— Говори. Мне все нравится.
Я откидываю голову сильнее, теперь уже на другую сторону, разворачиваю лицо к его лицу.
— Знаешь, я передумала насчет поцелуя. Я… очень хочу, чтобы ты меня поцеловал.
— Я ждал, — говорит Гордей, улыбнувшись, как всегда, лишь уголками губ.
Наклоняется ко мне, и наше дыхание смешивается. Это еще не настоящий поцелуй, но снова пробирает до мурашек. Он вроде как проверяет, точно ли я уверена, а я…
Меня затапливает такой волной нежности, что я перестаю понимать, как я могла сомневаться в том, что больше его не люблю.
Люблю, люблю, еще как.
Люблю так сильно, что хотела бы проводить так каждый вечер. Болтать ни о чем, ужинать, лежать обнявшись вместе. Засыпать и просыпаться с ним, ездить куда-нибудь, общаться, и, конечно же, наслаждаться незабываемыми, горячими моментами близости, которые мне хотелось бы разделять тоже только с ним.
Я сглатываю, и сама тянусь к его губам. Дотрагиваюсь, раскрываюсь, и когда его язык проникает в мои полураскрытые, так жаждущие его горячих поцелуев губы, испытываю ни с чем не сравнимое блаженство.
Я знаю, что Гордей умеет целовать как нежно, так и ненасытно, крайне жестко. Напористо, порочно, одержимо.
Я согласна на любой, на его выбор, и сейчас он выбирает изучение, постепенное, тягуче-медленное сближение.
Словно в первый раз, или боится спугнуть, а может просто дает привыкнуть. Как себе, так и мне, нам обоим. Хочет убедиться, что можно. Что я действительно готова. Готова к очередному безумству с ним.
Я расслабляюсь, и полностью отдаюсь его рукам. Тянусь, отвечаю, льну сильнее.
Когда его пальцы нежно, но вместе с тем уверенно, поглаживают мой подбородок, я раскрываюсь больше, и стону в его красивые, полураскрытые губы.
Поцелуй становится глубже, сильнее, напористее.
Когда его пальцы зарываются мне в волосы, вынуждая запрокинуть голову, я не медлю, подставляюсь под его горячие требовательные ласки.
Мы одни, мы в безопасности, мы у меня дома.
Я падаю на спину, а Гордей, не прекращая целовать, чуть придавливает, нависает надо мной.
Я обнимаю его, и сама запускаю пальцы в его волосы. Он сильнее вдавливает меня в матрас.
Нам очень удобно, и никаких опасений, что откроется
Меня уносит, я хочу, чтобы безумие продолжалось. Я жажду большего, и я всем телом прижимаюсь, вжимаю его в себя сильнее.
— У тебя нога, Бельчонок, ты еще помнишь? — шепчет Гордей, и целует меня в подбородок.
— Я помню, — киваю я. — И… она не помешает. Я хорошо себя чувствую. Я… очень сильно хочу тебя сейчас.
Едва эти слова срываются с моих губ, у нас обоих словно отказывают тормоза. Будто до этого все было вполсилы, не всерьёз, а теперь… Теперь мы понимаем, что дальше бессмысленно тянуть.
Потому что, если мы сейчас же не почувствуем друг друга до конца, все станет неважным. Мы просто сойдем с ума, не сможем существовать дальше. Потому что лучше никак, чем порознь. Лучше умереть, чем друг без друга…
Гордей оголяет мою грудь, его поцелуи становятся жадными, безудержными, провокационными.
В глазах туман, и дикое, одуряющее желание.
Он ласкает вершинки пальцами, губами, с явным удовольствием, и уже одним этим доводит меня до исступления.
Еще и тем пониманием, как ему нравится, как он сам кайфует от ласк, и тех ощущений, что вызывает у меня, что щедро дарит мне.
Он заставляет меня выгибаться, судорожно хвататься за него, подставляться совсем уж без стеснения, стонать, и на каждом втором выдохе шептать его имя.
Если бы сейчас кто-нибудь попытался нас остановить, я бы не обратила на него ровным счетом никакого внимания. Потому что мое тело, мозг, душа, все сосредоточено только на нем, и его желании.
Диком вожделении, дрожи во всем теле, стонах, которые он, также, как и я, больше не старается сдержать.
— Дорвался до тебя, и теперь сложно… как же я тебя люблю…, - отрывисто произносит он, и от его "люблю" мой мир взрывается новогодними фейерверками.
— Хочу, Арин, люблю. Всегда любил, люблю, и буду.
Я не понимаю, в какой момент мы лишаемся одежды. Но вот он уже без нее, и между моих раздвинутых в стороны коленей.
Контролирует, чтобы не задеть поврежденную ступню, целует, сжимает, и поглаживает мои слегка подрагивающие бедра.
— Уверена? — спрашивает он, и я чувствую между ног легкое давление, но пока внешнее. Он не проникает глубоко. Ждет моего окончательного решения.
— Да.
— Точно? Не станешь потом жалеть?
Я знаю, что он беспокоится о моем душевном состоянии, потому что в физиологическом плане… Он видит, знает, насколько я там мокрая.
Его пальцы скользили, до того, как он спросил, он все прекрасно ощутил.
Он не прошелся по этому поводу чем-нибудь обидным, но повторил, что хочет, и сильно любит меня.
— Хочу, не стану, — выпаливаю я, и тогда… он…
— Обещаю, что буду нежным с тобой после. И не уйду, если сама не прогонишь…
С этими его словами между нами словно рушатся последние преграды.