Запретные дали. Том 1
Шрифт:
– Ты чего?! – закричал Себастьян, возмущенный столь наглым обращением.
– Тихо-тихо, – молвил Мартин и поспешно добавил заверительным тоном, – не собираюсь я читать тебя между строк, а трепетать или не трепетать уже твое личное дело… Вот милые дамы, те обычно трепетали, впрочем, работа у них такая – трепетать от любого прикосновения. Им собственно деньги за то и платят!.. А вот пациентики те, конечно же, ведут себя более сдержанно… Хотя, нет! Тоже потрепетать от души охочи… в некоторых случаях…
Тут «строгая врачебная интеллигенция» с головой вдарилась в
– Больно, Мартин!.. – надрывно простонал Себастьян, – Очень больно!..
– Всецело отдаемся болезненно-приятному ощущеньицу… – отрешенным голосом произнес Мартин и вдруг неожиданно гаркнул, в два раза сильнее нажав на взвывающую поясницу – Ты как спину умудрился сорвать, бестолочь истерическая?!
– А приходи в поле работать, – закричал в отместку Себастьян, силясь увернуться из-под беспощадных рук, – на собственной шкуре узнаешь, как это делается!
– Успокоились-успокоились!.. Немедля успокоились!.. – озабоченно загомонил Мартин, нарочито-медленно возвращая Себастьяна в вертикальное положение, – Всю округу перебудишь своими истерическими криками… Сейчас тихонечко расслабились… Стоим смирненько и ничего не боимся…
Чертыхнувшись про себя, Себастьян хмуро покорился. Мартин грубо провел указательным пальцем прямо по напряженному позвоночнику, да так стремительно быстро, что у Себастьяна дыхание перехватило.
– Больно! – обиженно заныл Себастьян и резко замолчал от устрашающего хруста.
– …А если вдруг дернешься, – сурово парировал Мартин, возвращая голову Себастьяна в прежнее положение, – то я ненароком сверну тебе шею… Нукась, расслабились хорошенечко! Вдох-выдох!..
Себастьян настороженно замер и, на всякий случай, крепко зажмурился, а почувствовав, как безжалостные пальцы властно оплетают его голову, еще и принялся читать про себя оберегающую молитву, но был сбит на полуслове страшным рывком с последующим хрустом.
Болезненно взвизгнув, Себастьян испуганно застонал и неожиданно понял, что лишается чувств.
– Тихо-тихо!.. – засуетился вокруг него Мартин, – Не падаем в обмороки!..
Под напором неприятных хлопков по щекам Себастьян нехотя открыл глаза и сквозь туманную пелену увидел прямо над собой мертвенно-белеющий лик в обрамлении взлохмаченных кудрей и с огромными нечеловеческими глазами.
– Просыпаемся-просыпаемся!.. – сухим врачебным тоном потребовал Мартин, продолжая настойчиво лупцевать по щекам, – Приходим в чувства!..
Медленно утопая в завораживающей глубине ярко-синих нечеловеческих глаз, преисполненных таинственного свечения сиреневого блеска, Себастьян принялся изучающе всматриваться в невероятно-прелестные черты кукольно-красивого лица, – «А Мартин похож на кота… – расплывчато подумал он, – На тощего растрепанного
Мартин блеснул нечеловеческими глазами и лукаво усмехнулся.
– Господь Всемогущий! – заверезжал Себастьян и, трясясь всем телом, принялся было вслух читать оберегающую молитву, но вдруг понял, что напрочь забыл все слова и принялся осенять себя размашистым крестным знаменем, сердечно моля Всемилостивого Господа уберечь от «синеглазой нечисти».
– Эй-эй! – отскочил от него Мартин, – Ты чегось это?!
Вместо ответа, Себастьян усилил свое рвение и замолк лишь тогда, когда «синеглазый черт» сифанул ему изо рта водой.
– Ладно там, в трепетании кричат всякое-разное, – ворчливо молвил Мартин заикающимся тоном, – ладно, когда оттрепетав творят невесть что, но… но… но чтоб… и… и… и такое!.. Или ты никак до сердечного приступа меня довести удумал?!
– «Привиделось…», – облегченно подумал Себастьян, завидя привычную «строгую врачебную интеллигенцию» и поспешно утеревши мокрое лицо, виновато улыбнулся и пожал плечами.
– А чегось тогда пугаешь? – сердито произнес Мартин и плеснув на ладонь из вазы поспешно отер себе лицо, – Да уж, дружочек, с тобой каши не сваришь, а нукась!..
Подняв Себастьяна с пола, он начал упорно растирать ему то уши, то виски, и убедившись, что «бестолочь истерическая» в порядке, вновь принялся прощупывать ему хребет, подкрепляя свою деятельность невнятно-заикающимся бормотанием.
В это время Себастьян не на шутку задался вопросом для чего собственно «строгой врачебной интеллигенции» теперь вздумалось считать ему позвонки, раз по десять перепроверяя подсчеты. Довольно скоро он пришел к единственному правильному выводу а именно, порешил, что таким несуразным образом «строгая врачебная интеллигенция» просто-напросто решила протрезветь.
Себастьян не стал мешать осуществлению этого благого стремления и послушно замер. Закончив с подсчетами и в тысячный раз убедившись, что все верно, Мартин, наконец-то, убрал руки, но лишь для того, чтобы огорошить очередной несуразной командой.
– Сбегай-ка за угол, дружочек, – приказал он участливым тоном, – сбегай-сбегай, облегчи, так сказать, душу… И тебе спокойнее будет, и мне заодно…
Себастьяну не очень-то хотелось, но в данном случае он решил все-таки не спорить и смиренно побрел на улицу.
Стоило ему вернуться обратно, как «строгая врачебная интеллигенция» по новой продолжила свою бесполезную деятельность с подсчетами, видимо, еще не до конца протрезвев, но тут резко остановилась.
– Значит так, – сказал Мартин, смерив рассерженного Себастьяна пронзительно-искрящимся взором, – основное мы с тобою проработали, сейчас позвоночные подвывихи вправим, а там поглядим.
Он принялся с удвоенной силой пересчитывать в сто первый раз позвонки. К своему превеликому ужасу и внезапному удивлению, Себастьян понял, что его позвонки способны вдавливаться, менять прежнее местоположение, а еще издавать звонкие щелчки довольно неприятного характера.