Запретный плод (Анита Блейк - 1)
Шрифт:
– Беги!– крикнула я.
Мы побежали. Ударились в дверь сарая, и эта дрянь оказалась заперта на висячий замок. Эдуард отстрелил замок - некогда было его взламывать. Гули были уже рядом и выли оглушительно.
Мы влезли, закрыли дверь, как бы мало пользы в этом ни было. Возле потолка было небольшое окошко, в него вдруг ворвался лунный свет. У одной стены стояло стадо косилок, еще несколько свисали с крючьев. Садовые ножницы, лопатки, бухта шланга. Весь сарай пропах бензином и промасленными тряпками.
– Дверь подпереть
Он был прав. Мы отстрелили замок. Черт побери, где тяжелые предметы, когда они тебе нужны?
– Подопри косилкой.
– Она их надолго не задержит.
– Лучше, чем ничего, - сказала я.
Он не шевельнулся, и потому я подкатила ее сама.
– Меня заживо не сожрут, - сказал Эдуард и заложил в пистолет новую обойму.– Если хочешь, я могу сначала тебя, или сделай это сама.
Тут я вспомнила, что сунула в Карман пачку спичек, которую дал мне Захария. Спички, у нас есть спички!
– Анита, они уже почти здесь. Ты хочешь сделать это сама?
Я вытащила пачку спичек. Слава тебе, Господи!
– Поэкономь пули, Эдуард.
Я подняла другой рукой канистру с бензином.
– Что ты собираешься делать?– спросил он.
Гули ломились к нам, они уже почти пробились.
– Я собираюсь поджечь сарай, - сказала я, плеснув бензином на дверь. Острый запах застрял у меня в горле.
– Вместе с нами?– спросил Эдуард.
– Ага.
– Я бы лучше застрелился, если тебе все равно.
– Я не планирую умирать сегодня, Эдуард.
Лапа ударила в дверь, коготь раздирал дерево на части. Я зажгла спичку и бросила ее на пропитанную бензином дверь. Ухнуло, вспыхивая, голубое пламя. Гуль завопил, охваченный огнем, отскакивая от разбитой двери.
Вонь горелого мяса примешалась к бензиновой гари. Горелая шерсть. Я закашлялась, поднеся руку ко рту. Огонь пожирал дерево сарая, захватывая крышу. Больше бензина не надо было, и так эта проклятая халабуда стала огненной западней. А мы внутри. Я не думала, что огонь разойдется так быстро.
Эдуард стоял у задней стены, зажав рот рукой. И голос его был приглушенным.
– У тебя был план отсюда выбраться, если я правильно помню?
В стену ударила рука, стараясь зацепить его когтями. Он отшатнулся. Гуль стал прорываться в дыру, стремясь к нам. Эдуард всадил ему пулю между глаз, и гуль скрылся из виду.
Я схватила с дальней стены грабли. На нас сыпались угольки. Если нас не удушит дым, то завалит рухнувшая крыша.
– Снимай рубашку, - сказала я.
Он даже не спросил, зачем. Дисциплинированный ты мой. Он сорвал с себя кобуру, стянул рубашку через голову и бросил ее мне, а кобуру надел обратно.
Я обернула рубашку вокруг зубьев грабель и макнула в бензин. Подожгла от стены - спички уже не были нужны. Передняя стена сарая поливала нас огнем. Искорки жалили кожу, как осы.
Эдуард сообразил. Он нашел топор и стал расширять дыру, проделанную
– Быстрее!– крикнула я.
Эдуард протиснулся в дыру, и я за ним, чуть не прижегши его факелом. На сотню ярдов не было ни одного гуля. Они были умнее, чем казались. Мы побежали, и взрывная волна ударила нам в спину, как невообразимый ветер. Я полетела на траву, и у меня отшибло дыхание. По обе стороны от меня падали на землю кусочки горящего дерева. Я накрыла голосу руками и молилась. Мое обычное везение - стукнуло по спине падающим гвоздем.
Тишина - то есть больше взрывов не было. Я осторожно подняла голову. Сарая не было - ничего не осталось. Вокруг меня догорали на траве кусочки дерева. Эдуард лежал на земле, почти на расстоянии вытянутой руки. И смотрел на меня. У меня тоже было такое удивленное лицо? Наверное.
Наш импровизированный факел медленно зажигал траву. Эдуард поднялся на колени и поднял факел над головой.
Канистра бензина была невредима. Я встала па ноги. Эдуард с факелом следом за мной. Гули, кажется, удрали, умницы гули, но на всякий случай... Этого мы даже не обсуждали. Паранойя у нас одна на двоих.
Мы пошли к машине. Адреналин уже схлынул, и я была такой усталой, как никогда раньше. Сколько есть у человека адреналина, столько и есть, дальше наступает оцепенение.
От клетки с цыплятами не осталось ничего, только рассыпанные на могиле кусочки. Ближе я смотреть не стала. Еще я остановилась подобрать свою спортивную сумку. Ее никто не тронул, так она и лежала. Эдуард обошел меня и отбросил факел на гравийную дорожку. В ветвях прошелестел ветер, и Эдуард завопил:
– Анита!
Я покатилась по земле. Пистолет Эдуарда рявкнул, и что-то визжащее упало на траву. Я пялилась на гуля, пока Эдуард всаживал в него пулю за пулей. Когда я вернула сердце обратно из горла в грудь, я доползла до канистры и открыла ее.
Гуль вопил. Эдуард гнал его горящим факелом. Я плеснула на него бензином, упала на колени и крикнула:
– Жги его!
Эдуард ткнул факелом. Гуля охватило пламя, и он завопил. Ночь завоняла горелым мясом и шерстью. И бензином.
Он катался по траве, пытаясь сбить пламя, но оно не сбивалось.
– Теперь твоя очередь, миляга Захария, - шепнула я.– Твоя очередь!
Рубашка обгорела, и Эдуард отбросил грабли на дорожку.
– Давай сматываться, - сказал он.
Я от всего сердца согласилась. Я отперла машину, бросила сумку на заднее сиденье и завела мотор. Гуль лежал на земле и горел, уже не шевелясь.
Эдуард сидел на пассажирском сиденье с автоматом в руках. Впервые за все время, что я его знала, он был потрясен. Даже, кажется, испуган.
– Ты теперь и спать будешь с автоматом?– спросила я.