Запруда из песка

Громов Александр

Пока же я вертел головой, пригибался, когда ветки с широкими толстомясыми листьями били джип сверху, и убеждался в правоте антропологов: человек произошел от австралопитека не в лесах, а в саваннах. Тоже, наверное, не лучшее место развивать мозги, но уж всяко предпочтительнее этих зеленых дебрей! Тут если что-то от кого-то и произойдет, то обязательно какая-нибудь погань. Доказать не могу – просто чувствую.

Еще дважды мы преодолевали широкие полосы стоячей воды и вновь месили грязь, прежде чем дорога стала суше, а вскоре в зеленой стене обозначился просвет. Джип лихо вылетел на поляну, и я даже ощутил нечто вроде ностальгии: так мило и по-домашнему выглядели на поляне десятка полтора армейских палаток.

– Наш лагерь, – не без гордости сказал

Терентий, выбираясь из машины. – Моей роты. Что, пустынно? Ну да, два взвода на задании. И я был бы там же, если бы не ты. Майор мне плешь проел: встреть, мол, и обеспечь. Периметр видишь? Вон там, у самых зарослей. Ну да, где флажки. Будешь пока что обитать внутри периметра, в чагре.

– В чем?..

– Откуда, думаешь, в сельве поляна? – спросил Терентий, и видно было, что он доволен: наконец-то ему выпало просветить меня, всезнайку. – Это старая вырубка под посевы, чагра называется. Индейцы рубили. Сеяли тут что-то, истощили землю и свалили куда-то всей деревней – новую поляну расчищать. А эту бросили. Нам только и осталось, что траву выкосить и кусты убрать. Хорошее место, почти сухое.

– Зато открытое…

Терентий улыбнулся.

– Не так чтобы… Кстати, за периметр не ходи, это вредно для здоровья. Мины и прочие сюрпризы для незваных гостей…

– Навещают? – полюбопытствовал я.

– Они нас – пока нет. А мы их – да.

– Нагнали на них страху?

В ответ Терентий так глянул на меня, что я заткнулся и с большим неудовольствием признался себе, что сморозил глупость. Это в первые годы существования Экипажа против него кто только ни пер сдуру, ну а теперь прет только тот, кто поставил на себе крест и ни черта не боится. Кокаиновые бароны и их ребятишки как раз из таких. Можно вынудить их затаиться на время, но ни силой, ни убеждением нельзя заставить их прекратить поставлять Экипажу дурь, а дисциплинарным подразделениям Экипажа – жутко страдающих нарков. Иногда излечимых, но все равно несчастных на весь остаток жизни. Не люди – руины людей.

Я видел. Нам их показывали во всех видах – и в тупом безразличии, и в ломке. Во всех школах проводятся обязательные экскурсии, после которых ни у кого не остается сомнений насчет того, что чем мертвее наркоторговец, тем лучше.

Вот и война. Иногда активная, чаще вялая и очень, очень затяжная. Правильнее сказать – нескончаемая санитарная операция по удалению грязи и мерзости из глухих закоулков некоторых отсеков корабля. Возможно, когда-нибудь станут чисты и эти закоулки. Пока же приходится убивать тех, кого нельзя ни убедить, ни запугать, ни заставить, а поскольку они не придерживаются никаких правил войны, никто с ними не церемонится. Командованию и в голову не придет объявить амнистию для тех добровольно сдавшихся бандитов, у кого руки еще не в крови. Во-первых, поди проверь, в крови они или не в крови, а во-вторых, ложный гуманизм погубил гораздо больше хороших людей, чем самые беспощадные меры по уничтожению негодяев.

– Давно ты здесь? – спросил я, чтобы хоть как-то замять свою глупость.

– Шестой месяц. Только не спрашивай, скоро ли домой. Не знаю.

– Полагаю, это от вас зависит…

Терентий выругался.

– А без прописных истин можно? Конечно, от нас. Еще, правда, от противника. И совсем немного – от моего майора. Потери пока несем терпимые, а гадов давим, чего ж нас менять? Рано еще. Причем зуб даю: сначала сменят американцев, а потом нас. Так уж заведено.

– А почему?

– Потому что они нежные организмы. Повезло им с историей, до сих пор аукается. А восточных азиатов сменят последними, вот помяни мое слово. Там в основном японцы, они терпеливые ребята. Сколько им прикажут, столько они и будут нести бремя желтого человека, нипочем не взбунтуются… Ладно, пошли, чего стоим. Пора тебя делом занять. Эй, капрал!..

Не успел я опомниться, как мои вещи оказались в офицерской палатке, а щуплый белобрысый парень, представившийся мне как капрал Малинин, вывалил передо мною на траву кучу снаряжения.

Гм. Почему-то я ожидал, что меня для начала накормят,

потом ответят на накопившиеся вопросы, а уж после возьмут в оборот. Не то чтобы я был голоден и переполнен вопросами – просто должны же соблюдаться законы гостеприимства!.. Черта с два – Терентий куда-то смылся, а капрал принялся объяснять и показывать, что к чему в принесенной им куче. Вот облегченный бронежилет «Скорлупка», держит обычную автоматную пулю, а бронебойную не держит. Вот рация, совмещенная с навигатором, пользоваться так-то. Вот это – не перепутайте! – не пистолет, а «Рапунцель», тросовый подъемник… ну, если вдруг надо срочно оказаться на дереве и скрыться в кроне. Вот крем – пачкать морду лица тигровыми полосами и ягуаровыми пятнами. Вот оружие дневное и оружие ночное, вот прицел для стрельбы в джунглях, вот «шавкин нос», он же хемолокатор, предназначенный для поиска укрывшегося противника по запаху, вот полевая аптечка-полуавтомат…

Черт побери, этих ребят снабжали неплохой техникой! Мне только показалось, что я не успею как следует освоиться с ней за час-два.

– Чего-о? – сделал большие глаза Терентий, вновь объявившись в моем поле зрения и выслушав мои сомнения. – Даже не думай. Минимум три дня тебе на общую подготовку, раньше я тебя в лес не выпущу. На черта мне мертвые одноклассники, да еще шишки из столицы?

– Какая я шишка? – резонно возразил я. – Сколько у меня звездочек? До двух считать умеешь? У тебя, между прочим, на одну больше.

– Один черт, мне холку намылят, ежели с тобой что случится. Нет, сдувать с тебя пылинки мне не приказано, но вообще-то было бы хорошо, если бы ты не загнулся. Сам как считаешь?.. Короче, не филонь. Послезавтра сам тебя проэкзаменую, и если окажется, что ты такой же олух, как сейчас, – извини, будешь сидеть на базе.

– Но…

– Отставить. Я сказал. Сколько, говоришь, у меня звездочек? До трех считать я умею.

Подмигнув, он улетучился, а я со вздохом взялся за «Рапунцель»:

– Ну, которое дерево тут не заминировано?..

Дотошный капрал гонял меня, как новобранца, разве что следил за лексикой – все-таки имел дело с офицером. К удовольствию двух-трех зевак, моя первая попытка вознестись с грешной земли в пышную древесную крону окончилась болезненным падением на зад. Но к полудню я уже сносно владел подъемником и аптечкой. Разобраться с хемолокатором оказалось труднее, этот маленький, но капризный прибор требовал хитрой настройки и умелого обращения. «Шавкин нос»? Глупое прозвище. Такая шавка не выжила бы в природе. Засечь живое существо с подветренной стороны и взять на него пеленг оказалось делом несложным, тем более что прибор учитывал силу ветра и сотню других факторов, – но как определить видовую принадлежность данного существа? Человек? Тапир? Обезьяна? Ягуар? Гриф? Ну а если человек принял меры по маскировке своего естественного запаха? Тут-то и начинались сложности, возводящие обращение с хемолокатором в ранг искусства, не доступного всяким дилетантам. Да если бы только хемолокатор! Помимо него в полном комплекте снаряжения десантника имелось еще немало штучек, к освоению которых я еще не приступал. Я начал сомневаться, что уложусь в назначенное Терентием минимальное время, и, естественно, обозлился. Оно и к лучшему. Допускаю, что окружающим от этого не сладко, зато я мобилизуюсь по полной программе и готов ворочать горы, ну, или сворачивать скулы, смотря по ситуации. Ты ведь себя знаешь, Михайло Васильевич?

Знаю, Фрол Ионыч, знаю.

– Как тебя зовут, капрал?

– Дементием, товарищ лейтенант.

Тьфу ты черт. И Терентий у них, и Дементий… Может, и Мелентий найдется?

– Ну вот что, друг Дементий. Сам разберусь, без лекций. Ты только отвечай на вопросы. Не обижайся, но ты много лишнего говоришь. Я же все-таки физик, азы знаю…

Он хмыкнул и недоверчиво покачал головой, но дело и впрямь пошло быстрее.

Один раз мне принесли сухпаек и кружку безвкусного кофе, а в три часа дня, в самое пекло, вернулся Терентий и объявил перерыв. Я вякнул было, что не устал и пока далек от теплового удара, но он и слушать не хотел.