Зарево над Волгой
Шрифт:
Гордов усмехнулся, лицо его немного посветлело.
— Да ты, Василий Иванович, прямо стихами говоришь!
Чуйков слегка сдвинул брови.
— Стихи тут ни при чем, товарищ командующий, — пылко возразил он. — Что есть, то и говорю. Сил-то у врага втрое больше, потому и тяжело нашему брату в боях.
— И все же нам надо воевать лучше и крепче держать оборону, — жестко сказал Гордов. — Мне перед твоим приходом звонили из Ставки…
— Кто? — слетело с губ Чуйкова.
—
«Так вот почему он так долго меня не приглашал», — догадался Чуйков, и ему сразу полегчало.
— Что хочу сказать вам? — вновь заговорил комфронт, закуривая папиросу и переходя на официальный тон. — Немцы увязли в оборонительных позициях. Теперь их можно уничтожить одни ударом.
Чуйков усмехнулся, ему даже стало весело от слов Гордова.
— Шутите, товарищ командующий. — Он посерьезнел. — Ваш оптимизм разделить не могу.
По губам Гордова скользнула усмешка.
— Я не хуже вас знаю ситуацию на фронте! — оборвал он Чуйкова. — Лучше объясните мне, почему правое крыло 64-й армии отошло за реку Чир?
— Это очень важно?
— Для того и вызвал вас в штаб фронта, — съязвил Гордов.
Чуйков сдержанно объяснил: отход был вынужденным.
— Мы не успели полностью развернуть армию. Та же 229-я стрелковая дивизия, где я находился во время танковой атаки противника, имела в обороне половину своих сил, и, не отведи ее за реку, она понесла бы огромные потери в людях…
Генерал Гордов прервал его:
— Почему об этом мне не доложили?
— Не смог, товарищ командующий. В это время нас бомбили «юнкерсы», а с северной стороны на позиции шли танки. Куда уж тут бежать к телефону, когда надо было отбиваться от нахлынувшего врага!
«Выкрутился, — чертыхнулся в душе Гордов. — Хитрец, однако».
— Представьте мне письменный доклад! Не позже чем завтра к вечеру он должен быть у меня на столе.
Чуйков встал, надел фуражку:
— Разрешите убыть в армию? Там на основе карт и документов я подготовлю вам отчет. — Видя, что комфронт почему-то медлит с ответом, он добавил: — Войска армии сейчас ведут бои, и я не могу долго отсутствовать на КП.
Гордов тоже встал, ладонью пригладил вихор.
— Вопросов у вас нет? — спросил он, заметно успокоившись.
— Есть один, если можно…
— Говорите!
— Когда назначат командарма в 64-ю армию?
— А что, без него тяжело? — усмехнулся Гордов.
— Нелегко, товарищ командующий, — признался Чуйков.
— Скоро будет вам новый
«Наконец-то я свободен», — легко вздохнул Чуйков. Казалось, он сбросил со своих плеч тяжелый груз.
Повеселевший, он прибыл на свой командный пункт. Начальник штаба генерал Ласкин был чем-то не на шутку встревожен, даже посерел лицом.
— Беда, товарищ замкомандарма, — выпалил он на одном дыхании.
— Что тебя так испугало? — насмешливо спросил Чуйков.
— Крупные силы немцев начали наступление из района Цимлянской вдоль железной дороги Тихорецк — Сталинград в направлении на Котельниково. Вот взгляните. — Ласкин развернул на столе оперативную карту.
Чуйков склонился над картой.
— Немчура хочет зайти в тыл нашей армии, — раздумчиво промолвил он.
— Не только нашей армии, но и всему Сталинградскому фронту! — уточнил генерал Ласкин. — Что делать? Меня аж холодный пот прошиб, а вас все нет. Тогда позвонил в штаб фронта, и мне ответили, что вы уже выехали. Что, небось комфронт критиковал нас?
— Было такое.
Чуйков вышел из блиндажа. Ласкин последовал за ним. Небо было усыпано звездами, откуда-то издалека доносились глухие орудийные залпы. Чуйков обернулся к начальнику штаба:
— Приглашайте сюда руководство армии, будем кумекать, как нам быть…
Однако днем ситуация на фронте прояснилась. Наши войска оказали упорное сопротивление противнику в большой излучине Дона. Это озадачило руководство вермахта. Что же делать? Гитлер размышлял недолго. Он приказал генералам перегруппировать свои силы, в частности 4-ю танковую армию генерала Гота, нацеленную на Кавказ, срочно перебросить под Сталинград. Перед ней была поставлена задача: с марша нанести удар, с юга овладеть городом, затем окружить войска Сталинградского фронта.
Поздно вечером, усталый, Чуйков вернулся из соседней дивизии. Он умылся холодной водой и собрался было поужинать, как ему позвонил командарм 62-й генерал Колпакчи. Голос на линии часто срывался, но Василий Иванович разобрал слова: решением Военного совета Сталинградского фронта командующим 62-й армией назначили генерал-лейтенанта Антона Ивановича Лопатина, а 64-я армия передана в подчинение генерал- майора Михаила Степановича Шумилова.
— Горькую пилюлю подложил мне его величество Гордов, — клокотал в трубке голос генерала Колпакчи. — А ведь я излазил блиндажи и окопы, проверял, крепка ли наша оборона и все ли делают мои люди, чтобы сдержать натиск врага, отбросить его от своих позиций. И что же? Назначили в армию другого!