Зарождение мистического пламени
Шрифт:
— Не трогай меня, — я отвернулась от него, не в состоянии произнести больше ни слова. Он хотел уехать в Шотландию. С таким же успехом он мог отправиться на луну. Я никогда его не увижу.
— Пожалуйста, выслушай меня, — он снова протянул руку и сжал мою ладонь.
Я застыла, вырываясь из его хватки.
— Ты уже сказал своё слово.
Он притянул меня ближе, не ослабляя крепкую хватку.
— Нет, не сказал.
Я выдернула свою руку прочь и сделала шаг назад.
— Я не одна из твоих лошадей.
Он принялся ходить туда-сюда от механического вольера и обратно, как лев, запертый в клетке.
Я наблюдала за ним, сжимая кулаки. Ногти жалили, впиваясь в ладони. Он не думал головой. В отъезде нет смысла. Все, что мы построили вместе, находилось здесь, в Лондоне.
— Как у нас может быть общее будущее, если ты будешь в Шотландии?
Он остановился и в порыве негодования взмахнул руками.
— Я пытаюсь построить наше будущее, — его руки дрожали, пока он произносил эти слова.
Нет, не пытался. Он пытался бросить меня. Он пытался бежать как раз тогда, когда мы так близки ко всему, о чём мечтали.
— Тогда соглашайся на обучение, — я старалась говорить рассудительно, но мои слова прозвучали грубо. Злость искажала мои мысли, хотя при этом я и сама их не понимала. Слова — опасные, подлые слова — вертелись на кончике языка. Мне нужно вести себя цивилизованно, но пришлось приложить немало усилий, чтобы подавить желание извергнуть все ужасные ругательства в моей голове.
Какие бы неприятные мысли ни возникали у меня в голове, они не могли сравниться с острой болью, начинавшей пронзать моё сердце. Уилл уходил и раньше. Он всегда приходил в себя и возвращался ко мне. Этот раз не станет исключением. Мы нуждались друг в друге.
— Ты должен остаться здесь, в Лондоне.
— Я не могу, — его голос дрогнул. Он сделал вдох и зарылся руками в волосы, потом встретился со мной взглядом. Я видела мучение в хмуром выражении лица — Мне здесь не место, Мег. Мне нигде нет места. В этом и проблема.
— Не будь смешным. — Уилл всегда был прагматичным. Я отмахнула его сомнения взмахом руки.
Он поднял на меня глаза с глубокой печалью во взгляде.
— Это правда.
Правда? Единственная правда, которая могла воплотиться в жизнь — это то, что нас будут разделять целые Британские Острова.
— Я знаю, ты волнуешься об учёбе, но я помогу…
— Мы оба знаем, что этого недостаточно, — он повесил голову. — Я не хочу, чтобы ты делала все за меня, потому что я едва могу читать.
— Ты хорошо читаешь! — возможно, он несколько медлителен, но он понимал почти все, и его словарный запас увеличивался.
— А что насчёт моего письма? Что насчёт моих знаний арифметики? — он загибал пальцы, перечисляя свои предполагаемые учебные недостатки, как будто хотел что-то доказать.
— Ты можешь научиться, — я сжала его руку и стояла на своём. — Я знаю тебя, Уилл.
— Это ты хорошо управляешься со своим умом, — он выдернул свою руку из моей и повернулся, чтобы опереться на каркас вольера. Он посмотрел на свои ладони. — Я хорошо управляюсь со своими руками. Я не хочу всю жизнь учиться и рисовать идеи. Я хочу создавать вещи. Я хочу собирать их вместе и смотреть, как они работают. Это ты у нас мечтательница, Мег, а не я. Когда Оливер спросил меня, хочу ли я быть Развлекателем, я согласился, потому что просто хотел стать кем-то. Но сейчас, после предложения МакТэвиша…
— Быть рабочим по металлу? Это не ты, Уилл.
— Кто я тогда? — он вздохнул. Он выглядел таким потерянным. — Цыган, грязный ремесленник, чёртов шотландец, сирота-попрошайка. Не так давно одно лишь присутствие в моем обществе обеспечило бы тебе путешествие на виселицу.
Я почувствовала, как слезы навернулись на глаза, пока моё сердце кровоточило от сострадания к нему. В моих глазах он не был ничем из перечисленного. Он был моим Уиллом, моим сердцем, и он был хорошим. Все в нем было хорошим.
— Уилл, ты не можешь всерьёз считать, что…
Он посмотрел мне в глаза.
— Мне нужно это.
— Я уверена, Оливер бы…
— Оливер сделал достаточно! — закричал Уилл. Я в шоке отпрянула от неожиданной смены его настроения.
Он тяжело выдохнул.
— Ты никогда не слушаешь. Я больше не буду жить в ожидании милости от других. Не на благотворительности и не на жалости. Мне нужно найти собственный путь. Мой собственный путь, — он отвёл взгляд, и его голос сделался мягким, но не менее решительным. — Я не могу сделать это здесь.
Все слова, кружившие в моей голове, меркли, за исключением одного. «Нет». Снова и снова это слово отдавалось эхом в моей голове, принося с собой душераздирающую боль. Она зародилась в сердце, но затем окатила всю меня безжалостными волнами. Боль была настолько резкой, что я ощутила тошноту. Слова, которые он не озвучил, повисли между нами.
«Я не смогу сделать это с тобой».
Я боролась со слезами, а горло сдавило от слов.
— Разве ты меня больше не любишь?
Уилл посмотрел обратно на меня, и невозмутимая маска на его лице треснула. Он выглядел таким же убитым горем и потрясённым, какой чувствовала себя я. Мне пришлось отвести взгляд, когда он приблизился и взял мою руку в свою. Он поцеловал тыльную сторону так, как делал это всегда.
Мои пальцы неожиданно сделались такими холодными. Его тёплое дыхание дрожало, лаская мою кожу. Одна из его горячих слез упала на тыльную сторону моей руки и медленно скатилась по моей коже, прежде чем упасть на землю.