Заставь меня жить

Your Personal Boggart

Впиваюсь пальцами в холодный камень подоконника, роняю голову так, что подбородок упирается в грудь, смотрю на мелкую снежную рябь, которая постепенно превращается в сильный дождь, настойчиво хлещущий по непреклонному стеклу. Боковым зрением замечаю, что Драко не сводит с меня задумчивого взгляда. Возможно, он задаётся вопросом, почему профессор так дорог мне, но молчит, и я благодарен ему за это.

Повременив, Малфой медленно разворачивается и, сжав пальцы на моём плече на несколько коротких мгновений,

тихо произносит:

– Если мне что-нибудь станет известно, я дам тебе знать.

На этом мы прощаемся.

Я возвращаюсь в башню Гриффиндора, поднимаюсь в спальню в надежде пораньше лечь спать, но и тут меня поджидает ещё одно разочарование.

– Как ты мог?
– тихий, почти угрожающий шёпот раздаётся со стороны кровати Рона.

Вздрогнув от неожиданности, разворачиваюсь всем телом и сталкиваюсь с неприкрытым недовольством, написанным на лице друга. Складывается впечатление, что он намеренно ожидал моего прихода, спрятавшись под рубиновым балдахином.

– Ты о чём?
– отвечаю вопросом на вопрос и, как ни в чём не бывало, взбиваю подушку.

Нечто мягкое ударяет меня по затылку, заставляя резко разогнуться. Всем что, доставляет удовольствие бросать в меня различные предметы?

– Рон, я не понимаю, в чём дело?
– повышаю голос, не скрывая возмущения, возвращаю подушку хмурому другу. Он ловит её за миг до того, как она успевает угодить ему по лицу, и бурчит:

– Джинни мне всё рассказала…

Хочется громко рассмеяться. Или заорать.

– Что, она уже успела пожаловаться старшему брату на то, что Гарри Поттер ей отказал?

Я догадываюсь, откуда во мне столько сарказма. Мерлин, я так устал от всего, что свалилось на меня, едва выдерживаю этот тяжёлый груз, но когда против меня восстают собственные друзья…

Тем временем реакция Рона не заставляет себя ждать. Рывком вскочив с кровати, он резко подаётся ко мне, и на микроскопическое мгновение кажется, что он сейчас ударит меня. К счастью, чутьё подводит, и Рон, мгновенно покрасневший от злости, отчаянно сжавший кулаки, медленно выговаривает:

– Да, успела. Я не понимаю, как ты можешь играть её чувствами?

Настаёт мой черёд возмущаться. Рву галстук, внезапно начавший душить горло, буквально ощущаю, как волосы на затылке встают дыбом от отчаяния.

– Я ни с кем не играл, Рон! Какие чувства?! Всё в прошлом, а если с её стороны что-то и было, то я этого не замечал!

– Конечно, ты ничего не замечал!
– он горько усмехается, а меня начинает мутить.
– Ты не видишь ничего дальше собственного носа! Тебя не интересует ничего, кроме самого себя и собственных проблем!

В голову ударяет жар, окружающий мир подозрительно колышется и плывёт, когда я, не найдя, что ответить, на ватных ногах покидаю спальню, но

не тут-то было: Рон, видимо, считает, что мы не договорили. Он догоняет меня на середине лестницы, останавливает, не слишком любезно схватив за локоть, и кричит, кричит на глазах всех Гриффиндорцев, на глазах Гермионы, Невилла и Джинни:

– Я считал тебя своим другом, но после сегодняшнего…

От моего взгляда Рон на несколько мгновений теряет дар речи.

– Что «после сегодняшнего»? Что, Рон?

Пару мгновений пытливо всматриваюсь в лицо своего лучшего…друга ли? Не дождавшись ответа, преодолеваю оставшуюся часть лестничного марша и, совершенно не обращая внимания на воцарившуюся напряжённую тишину, покидаю гостиную, несусь вниз по крутому лестничному маршу, чудом не оступаясь. Гнев и обида застилают глаза густой пеленой, смазывая и без того не ясную картину: за окном уже совсем темно, замок обманчиво безжизнен, и только янтарные ореолы горящих факелов выдают движения людей на портретах или трепетное дрожание веточек омелы, прячущихся за могучими рыцарскими доспехами.

Смахнув непонятно откуда выступившие слёзы, долго вожусь с палочкой, которая никак не хочет выскальзывать из кармана, и, наконец, призываю свою Молнию.

* * *

– Впервые за семнадцать лет своей жизни я не хочу ехать домой на Рождество.

Встрепенувшись от неожиданности, немного испуганно вцепляюсь пальцами в гладкий ствол метлы и оборачиваюсь через плечо.

Малфой кривит уголок рта в подобии приветственной улыбки и останавливается возле меня. Яркий свет луны серебрит его гладко зачёсанные волосы, скользит по высокой скуле и растворяется в черноте форменной мантии.

Тихо выдыхаю и прислоняю метлу к металлическому ограждению, с лёгким интересом разглядывая своего неожиданного собеседника посреди ночи на верхней площадке башни Астрономии.

– Странно, не так ли? Это при живых-то родителях, - он слегка задирает подбородок и щурится на неизменный спутник Земли, царственно расположившийся на середине бархатного небосклона.

– Действительно, странно, - не сразу откликаюсь и чуть поворачиваю голову для того, чтобы столкнуться с непривычно открытым взглядом Драко.

– Когда ты заговорил о моих родителях, честно, я не знал, что и думать, - он коротко усмехается, растягивая губы в лёгкой полуулыбке.
– Однако, поразмыслив, я задался вопросом: как ты можешь так спокойно реагировать на то, что мои родители - Пожиратели Смерти? Ведь они верны тому, кто…

– Я знаю, тому, кто убил моих родителей, - заканчиваю за него. Выдержав пытливый взгляд, развожу руками, потому что я действительно понятия не имею, как мне это удаётся.