Заставь меня жить

Your Personal Boggart

– Я-а-а… - тяну с крайне умным видом, а профессор мгновенно выгибает брови, побуждая к продолжению, чем добивает меня окончательно.

Так, поговорить нам не удастся, это я понял ещё в начале дня. Что там остаётся?..

В конечном итоге, я пришёл за кое-чем другим, а убить меня он всегда успеет.

Поэтому я решительно подталкиваю дверь локтём и с поразительной лёгкостью тянусь к ничего не подозревающему Снейпу. Сейчас разница в росте кажется просто чудовищной, мне даже приходится приподняться на носочках, но он вдруг обнимает меня за поясницу, увлекая вглубь комнаты, а другой рукой захлопывает дверь. В лицо внезапно ударяет

жар, потому что такой реакции со стороны Снейпа я ожидал в самую последнюю очередь.

Если вообще ожидал.

Может, он просто не хочет, чтобы я светился в проёме открытой двери? Может быть и так, но нечто потустороннее уже движет моими руками: я пропускаю между пальцев пряди его волос, совсем как в том сне, и придвигаюсь ближе. Наклонив голову вперёд, упираюсь лбом в твёрдое плечо, опускаю ладонь вниз и касаюсь живота Снейпа там, где предположительно должен был остаться шрам.

Всё это происходит так быстро, одно движение вытекает из другого, совершенно не нуждаясь в консультации у мозга, поэтому следующий вопрос возникает сам собой:

– Почему магические раны не заживают до конца?

Я не вижу его лица, но по тому, как плавно и размеренно вздымается грудь и спокойно течёт речь, можно судить, что профессору вполне комфортно в таком положении, и даже мои пальцы, которые деликатно нащупывают неровную линию шрама, вовсе не смущают его.

Радуясь, что Снейп тоже не имеет возможности видеть моё лицо, расслабленно опускаю веки и слушаю его голос, звучащий непривычно близко, почти над самым ухом:

– Только некоторые магические раны. Во-первых, они оставляют после себя неизлечимые шрамы, а во-вторых, беспокоят своего обладателя периодическими болями на протяжении всей жизни. Любая колдомедицина здесь бессильна.

– Не думаю, что Реддл не знал об этом, - выдыхаю с досадой, а Снейп лишь хмыкает в знак того, что это не столь значительно.

Я вовсе с ним не согласен, но предпочитаю промолчать и просто насладиться бесконечным спокойствием и почти физическим теплом. Не сдвинувшись ни на дюйм, улыбаюсь одними уголками губ, когда кончики его волос скользят по шее и вызывают чувство щекотки. Мне интересно, что он делает, потому что плечо под моим лбом шевелится. Как только тёплое дыхание касается уха, ладонь, всё это время изучавшая шрам, самопроизвольно сжимает ткань его рубашки. Подобная реакция собственного организма вводит в лёгкое заблуждение, но мне не суждено додумать, потому что до подозрительно притупившегося слуха долетают отголоски собственного имени.

Открыв глаза, я хмурюсь и прислушиваюсь, гадая, не показалось ли. Однако слух не подводит, и Снейп действительно зовёт меня, очень тихо, на тонкой грани баритона и бархатного шёпота, и только от одного этого я начинаю дышать глубоко и не совсем ровно.

Как ему удаётся так воздействовать на меня?..

Собственный голос предпочитает не участвовать в процессе, поэтому я лишь вопросительно мычу и зажмуриваюсь, когда его ладони ложатся на мою шею поверх ворота клетчатой рубашки, а подушечки больших пальцев подталкивают подбородок вверх. Наши носы встречаются на краткий миг, но в итоге я прижимаюсь виском к его скуле, плохо понимая, почему сначала меня обдаёт невыносимым жаром, а в следующую секунду бросает в холод.

Никогда прежде я не был так близко. Нет, не так.

Никогда прежде он не позволял мне быть так близко.

Догадывался ли он, что я пришёл именно за этим?

Мне всегда казалось, что он знает чуточку больше, чем я. Видит то, что сокрыто от моего взора. Делает свои собственные выводы и не спешит делиться ими со мной.

Честно, я уже не настаиваю. Не пытаюсь пробить брешь там, где возведена могучая каменная стена. Даже боюсь об этом думать, но, по-моему, я только что нашёл маленькую лазейку. Тем не менее, всё это безумно напоминает танец на канате, натянутом над пропастью, но и это не так страшно, как то, что я, кажется, хочу намертво прилипнуть к Снейпу.

– Ты расстроен, - заключает он, а я теряюсь. Потом профессор, видимо, понимает, что смутило меня, и уточняет.
– Сегодняшнее собрание.

Я тяжело выдыхаю в знак того, что не желаю говорить на эту тему. Конечно же, я расстроен, ещё сильно разочарован: в Ордене, в Дамблдоре.

Снейп каким-то образом понимает и это, а я чувствую, как его ладонь скользит вниз по моей спине. Я бы счёл это за утешение, но ведь Снейп не из тех, кто утешает.

Балансируя на грани реальности и вязкого, как сироп, забытья, не спешу открывать глаза, когда отпускаю ткань рубашки и безошибочно нахожу маленькие пуговицы. Одна успевает выскользнуть из петли, когда мой висок внезапно теряет опору: Снейп отклоняется назад в вежливой, но настойчивой попытке остановить меня.

Всё же приходится поднять взгляд на напрягшегося профессора.

– Мне интересно взглянуть, - выдаю шёпотом, не отпуская расстёгнутую пуговицу, отстранённо понимая, что Снейп в очередной раз может не разделить моё любопытство.

Я должен увидеть его шрам своими глазами.

Вдруг резкий звон стекла, в тишине показавшийся раскатом грома, заставляет нас обоих вздрогнуть. Рефлекторно повернув голову в сторону источника шума, я с досадой смотрю на внезапно распахнувшееся окно. С языка едва не срывается недовольное: «Чёрт побери», когда Снейп отстраняется, из-за чего мне приходится отпустить край его рубашки. Залетевший ветер успевает сдуть листы пергамента со стола, а пока профессор закрывает окно и устраняет беспорядок магическим способом, я на ватных ногах достигаю книжного стеллажа и тяжело прислоняюсь к боковой стенке.

Разрушить такой момент…

Снейп оценивает результат трудов и оборачивается вокруг своей оси в поисках меня, пока наши взгляды не встречаются.

Не уверен, как он, а я абсолютно не знаю, что делать, но одно понимаю кристально ясно: моя решительность иссякла. Как оказалось, не очень-то много её у меня было. Если очередная порция успеет скопиться к лету, это будет очень даже быстро.

Только если он сам сейчас не предпримет хоть что-то, потому что я даже не представляю, как заставить себя оттолкнуться от лакированного дерева.

Как только эта мысль проносится в моей будто одурманенной голове, всё мгновенно становится на свои места.

Потому что прямо сейчас, в ближайшие секунды однозначно должно произойти что-то, что даст начало новому витку наших отношений.

Завязав первый узелок ещё в конце августа, когда я впервые поцеловал его ночью в стенах Хогвартса, я уступаю ему право завязать следующий, потому что нитка вот-вот закончится.

Смотрю на то, как Снейп подходит ко мне, на его сосредоточенное лицо. Он будто решает, как ему поступить, а я в паническом отчаянии не могу понять, чего именно хочу. Его ладони ложатся на мои щёки, а длинные пальцы приглаживают волосы на висках.