Заставь меня жить
Шрифт:
– Если быть точнее, то его собственный сын, Барти Крауч-младший, использовал на нём непростительное заклятие в течение нескольких месяцев.
На моём лице застывает наверняка глуповатое выражение, но я ничего не могу с собой поделать.
– Должно быть, он очень сильный волшебник, раз подавлял волю отца на протяжении долгого времени.
Драко согласно мычит и что-то ищет во внутреннем кармане мантии. Найдя искомое, он не спешит извлекать это на свет, а предварительно оборачивается на бармена и посетителей - впрочем, без особой необходимости.
Стрельнув глазами, Малфой кривит губы в предвкушающей ухмылке и извлекает из кармана небольшую флягу. Взгляд невольно зачаровывается при виде резных серебряных боков, инкрустированных, наверняка, настоящими изумрудами. Впрочем, очарование быстро сменяется настороженностью, когда Драко откручивает крышку, и его бледная ладонь тянется к моей кружке из-под сливочного пива. Я рефлекторно подвигаю её ближе к себе и незамедлительно зарабатываю укоризненный взгляд.
– Поттер, с твоей стороны крайне невежливо отказываться от коньяка многолетней выдержки.
Он требовательно склоняет голову, и я всё-таки сдаюсь, предварительно очистив кружки от остатков сливочного пива и трансфигурировав их в приземистые бокалы. Глядя на то, как они наполняются жидкостью янтарного цвета, нервно трясу коленом и спрашиваю, уже смутно догадываясь об ответе:
– Где ты это взял?
Малфой задирает рукава мантии, чтобы ему было удобнее наливать уже в свой бокал, и произносит заговорщическим тоном:
– Из коллекции отца. Он вряд ли заметит, что одна из его многочисленных бутылок слегка опустела.
Завинчивая крышку, он задирает подбородок и хитро улыбается мне, а я лишь качаю головой, внезапно так чётко повторив любимый жест Гермионы. Малфоя это явно не устраивает, потому что он легко хлопает меня по предплечью и даже подвигается немного ближе, шепча:
– Расслабься, Поттер. Не думаю, что ты не любишь нарушать правила, ведь так?
Глядя в непривычно-нахальные глаза, ловлю себя на мысли, что Драко прав.
Он оказывается прав дважды, потому что коньяк чудесен и не идёт ни в какое сравнение со сливочным пивом. Малфой быстро развеивает мои опасения насчёт появления на платформе девять и три четверти в состоянии опьянения тем, что имеет при себе два пузырька с отрезвляющим зельем. Подготовился, хитрец.
Таким образом, спустя тридцать минут и четыре дополнительных порции, я расслабляюсь на собственном стуле, рассеянно вожу бокалом по исцарапанной поверхности стола и пытаюсь сконцентрировать уплывающий взгляд на Малфое. В отличие от меня, на него алкоголь действует возбуждающе: он расправляет плечи, хотя сидеть ровнее, кажется, физически невозможно, в жестах привычная манерность и неторопливость уступают место лёгкой нетерпеливости и резкости, на высоких скулах выступает бледно-розовый румянец, а голос звучит громче, особенно когда Драко начинает выражать недовольство нынешним положением вещей в семье. Он говорит во весь голос, а я догадываюсь незаметно
– Мы когда узнали, что именно готовит мне Реддл, чуть с ума не сошли. Мама не выходила к ужину в течение трёх дней, а отец постоянно пропадал в своём кабинете в компании незатухающего камина и бокала виски. Я же целыми днями напролёт ходил по дому, либо гулял в саду, когда Пожиратели собирались у нас.
– Должно быть, это ужасно… - медленно выговариваю, самостоятельно подливая себе коньяка.
Малфой сокрушённо качает головой, отчего длинная чёлка выскальзывает из-за уха и падает на полуопущенные веки. Он смотрит на стенки своего бокала, а я смотрю на Драко, грызя ногти и сопереживая как никогда раньше.
– В конце концов, родители решили, что не позволят этому свершиться.
Светлые ресницы вздрагивают, и мне приходится столкнуться с неожиданно проникновенным взором. Всё во мне замирает, когда Драко резко отставляет свой недопитый коньяк, облокачивается на стол и, подавшись ко мне, шепчет:
– Я не хочу становиться Пожирателем Смерти, понимаешь? Не хочу носить эту отвратительную метку, не хочу делать вид, что служу и повинуюсь Реддлу, тогда как всеми фибрами своей души желаю ему скорейшей смерти.
Он поджимает губы, отчего те бледнеют, шумно дышит, явно колеблясь, а потом вдруг вцепляется в кисть моей руки, продолжая шептать и прожигать меня своим взглядом:
– Я не смогу признаться в этом своим лучшим друзьям-однокурсникам. Дело не в том, что они не поймут, хотя это тоже имеет значение, а в том, что мне просто недопустимо по статусу и положению в обществе вести себя подобным образом: ныть и жаловаться.
– Видимо, моё положение в обществе не столь высоко, раз ты делишься всем этим со мной, - выдаю прежде, чем успеваю подумать, всему виной алкоголь, а Малфой моментально реагирует на это, отпуская мою руку и отчаянно хмурясь.
– Если ты действительно так считаешь… - начинает он с угрозой в голосе, а я спешу исправиться, отрицательно мотая головой и взглядом побуждая его закончить свою мысль.
Малфой взбудоражен, не знаю, что тому больше виной - коньяк или сила переживаний - но он разливает остатки спиртного по бокалам, нечаянно проронив несколько капель, и продолжает низким голосом:
– Я странным образом доверяю тебе, Поттер. Хотя бы потому, что ты явно не желаешь Реддлу здоровья и долгих лет жизни.
Невесело усмехаюсь и подпираю щёку кулаком, когда Драко возвращает себе былое спокойствие, лишь слегка подёрнутое волнением, которое читается на дне расширенных зрачков и в кончиках беспокойных пальцев.
– Если что, помни: мы с тобой в одной связке, - уверенно заявляет он и дожидается моего согласного кивка.
Мы допиваем остатки роскоши на дне бокалов, после чего Малфой даёт мне миниатюрный флакон с зельем и прощается - впрочем, ненадолго: уже вечером мы вновь увидимся за праздничным ужином.