Заставь меня жить
Шрифт:
Я покидаю «Дырявый Котёл», кутаюсь в мантию и долго смотрю вслед высокому Малфою, который спускается вниз по Косому Переулку и на повороте встречается со своими друзьями. Как бы я ни щурился, с такого расстояния трудно разглядеть их лица, поэтому я сжимаю в кармане флакон с зельем и смотрю на круглые уличные часы. Судя по времени, у меня есть ещё полчаса до встречи с Роном и Невиллом.
Вздохнув, не придумываю ничего лучше, как просто прогуляться вдоль разноцветных витрин. Слух зачаровывается гомоном множества голосов проходящих мимо волшебников и скрипом снега под их сапогами, а из головы не идут слова Малфоя. Более чем очевидно, что его родители тоже не хотят служить Реддлу, но могут ли они быть теми,
Не замечаю, как останавливаюсь посреди дороги. Проходящие мимо волшебники огибают меня, но я ничего не вижу, потому что перед внутренним взором возникают буквы подписи, а в мыслях проносятся имена известных мне волшебников.
H. I. R. D.
«Нарцисса» и «Люциус» не подходят. Возможно, «Драко»? Но что тогда означают ещё три буквы? Может, это и не имя вовсе, а какой-нибудь псевдоним?
Кто же это?
В очередной раз признаю своё бессилие. Тот, кто написал письмо, ясно дал понять, что мне не удастся вычислить его личность. Возможно, он специально так сказал. С другой стороны, стоит указать человеку, что ему что-то нельзя или он что-то не сможет, он тут же бросится доказывать противоположное. Может, на это и было рассчитано столь категоричное заявление?
В любом случае, этот человек прав: я вряд ли смогу догадаться, кто он.
Мимолётно улыбнувшись знакомому загонщику из команды Рейвенкло, иду в сторону книжного магазина и вспоминаю вчерашнее собрание. Гадкое чувство намертво прилипает к изнаночной стороне груди, вызывая отвращение: всё из-за Дамблдора. Всю свою жизнь я полагал, что он - добрый волшебник, точно такой, каких изображают в детских книжках. Оказывается, я глубоко заблуждался. Ведь если копнуть глубже, то первый удар по образу директора, сложившемуся в моей голове, пришёлся ещё в августе, когда раскрылось предательство Петтигрю, и моя семья оказалась незащищённой. Всего каких-то несколько часов, но этого оказалось достаточно, чтобы Питер посвятил Реддла в тайну, и тот смог напасть на дом. Что стоило Дамблдору перенастроить чары? Не думаю, что Снейп, Люпин, Кингсли и остальные не справились бы с нападением на Хогсмид, которое было подстроено. Директор вполне мог остаться, сделать Хранителем Сириуса, и, возможно, мы смогли бы избежать кровавой драмы.
Ещё я за каким-то дьяволом послушался родителей и пошёл провожать друзей до метро. Что, если мама с папой специально выдворили меня, чтобы отгородить от опасности?..
Тяжело выдохнув, прячу подбородок в складках шарфа и замедляю шаг, потому что витрина «Блориш и Плоттс» уже появилась в поле зрения, но друзей возле неё ещё нет. Взгляд притягивают разноцветные мигающие лампочки и игрушки, развешенные под выступами черепичных крыш, я даже останавливаюсь и запрокидываю голову, чтобы рассмотреть пузатого Санту, который тут же начинает хохотать и хвататься за живот. Коньяк приятно греет изнутри, слегка притупляя восприятие и замасливая взор, но сейчас это не так важно.
Чёртов Петтигрю. Мерзкий предатель, на чьей шее я мечтаю сжать пальцы.
Кстати…
Блестящая идея зажигается в голове и начинает мигать не хуже новогодних гирлянд. Правда, то, что я придумал, весьма опасно и наверняка созрело под действием алкоголя, который, как правило, срывает все тормоза и размывает границу между здравым смыслом и авантюризмом, но мне не впервой рисковать. Бросив ещё один быстрый взгляд в сторону книжного магазина, я напряжённо поглядываю на волшебников, которые прогуливаются вдоль витрин. Сейчас улица не столь людная, как несколько часов назад, поэтому я скрываюсь в ближайшем переулке, не боясь быть узнанным, и наколдовываю телесного Патронуса. Призрачный олень качает
* * *
Надвинув капюшон на лицо, я прислоняюсь плечом к кирпичной стене магазина магических артефактов и стараюсь не привлекать к себе внимание. Впрочем, редкие прохожие не выражают заинтересованности моей невысокой фигурой, благодаря чему я могу немного расслабиться. Благодаря зелью алкогольный дурман выветривается практически мгновенно, высокий градус более не греет изнутри, и теперь холодный ветер заставляет передёрнуть плечами, стоит ему забраться в широкие рукава мантии.
Бросаю обеспокоенный взгляд на старинные медные часы, которые висят над входом в магазин. Металл местами позеленел от старости и осадков, а витая окантовка притягивает взгляд. Друзья наверняка уже разыскивают меня, но я надеюсь на то, что долго здесь не задержусь. Возможно, из-за подобных размышлений я упускаю момент, когда в мой бок упирается кончик волшебной палочки, а знакомый голос раздаётся возле самого уха:
– Я весьма впечатлён твоей смелостью, - через ткань капюшона я не могу почувствовать дыхание Барти, но по тому, как моё плечо прижимается к его груди, можно судить, что он стоит довольно-таки близко.
Плавно повернув голову, делаю над собой усилие и встречаю взгляд светлых глаз, в которых сейчас нет ничего, кроме чистейшего любопытства, приправленного каплей привычного лукавства.
Коротко кивнув, делаю знак Пожирателю, чтобы он следовал за мной и, не глядя больше в его сторону, сворачиваю в ближайший безлюдный переулок. Точнее, переулком это не место не назовёшь - скорее это проход небольшой ширины между глухими стенами трёхэтажных домов, в конце которого виднеется выход на оживлённую улицу.
Пройдя немного вперёд, прислоняюсь спиной к стене и наблюдаю за тем, как Барти степенно догонят меня и останавливается напротив. Волшебной палочки не видно, будто её не было и мне всего лишь померещилось её прикосновение.
– Итак?
– тянет он, скрещивая руки на груди, а я прочищаю горло и верчу головой. Только убедившись, что никто нас не услышит, останавливаю открытый взгляд на слегка скучающем лице Барти и уверенно произношу:
– Я скажу тебе, как смог избежать смерти, только если ты расскажешь кое-что взамен.
В острых чертах лица напротив не остаётся и следа от скуки. До этого суженые глаза распахиваются, бледные пальцы сжимают локти, отчего на узких рукавах кожаного плаща образуются складки.
– Даже не представляю, о чём мы можем разговаривать, - Крауч весьма правдоподобно воспроизводит фразу, сказанную мною в вечер нападения на Нору, и кривит уголок рта, но это не умаляет разгоревшегося любопытства на дне расширенных зрачков.
Мне удаётся проигнорировать выпад в свою сторону - очевидно, подобное поведение является неотъемлемой частью Барти - и продолжить:
– Меня интересует местоположение Питера Петтигрю.
Пару секунд ничего не происходит - Пожиратель прикидывает, зачем мне подобная информация, - в течение которых до моего слуха успевает долететь отдалённый скрип снега под каблуками волшебников. Правда, в следующий миг все звуки резко приглушаются, потому что Барти, легко качнувшись, опирается ладонями на стену по обе стороны от моих плеч. Он выше меня на полголовы, из-за чего ему приходится слегка согнуться, но при этом не потерять своего достоинства, а ястребиный изгиб бровей и устрашающего вида ухмылка довершают общую картину. Не знаю, каким чудом мне удаётся держать себя в руках, разве что колючий ком периодически сдавливает горло, а пальцы, сжавшиеся на палочке в кармане мантии, немного подрагивают.