Заставь меня жить
Шрифт:
Убрав руки от непредсказуемого Снейпа, я закидываю их за голову и сжимаю пальцами обивку подлокотника, стараюсь дышать медленно и глубоко. Если я сейчас же не успокоюсь, велика вероятность того, что я поверю в собственную безумную выдумку.
Выдумку о том, что он позволит нам обоим зайти настолько далеко, насколько это возможно.
Каминные часы издают переливчатый звон, я кошусь на них и, прищурившись, едва различаю золотые стрелки, которые показывают девять часов. Снейп никогда не разрешал мне быть у себя позднее этого времени, и сегодняшний вечер не становится исключением.
Сейчас я лежу в своей кровати и периодически
Он и был моим другом в определённом смысле этого слова, несмотря на разницу в возрасте и полярность во взглядах на некоторые вещи. Был до недавних пор. Мог ли я предположить, что меньше, чем за полгода мы предстанем друг перед другом в совершенно ином свете? Это непостижимо, но я больше не мыслю себя без него. Как такое вообще возможно? Взглянуть другими глазами на человека, которого знаешь полжизни, - так вообще бывает?
Оказывается, бывает.
Я переворачиваюсь на бок и, натянув покрывало до самого подбородка, смотрю в окно, где кусочек неба переливается тёмно-синими красками. Подложив ладонь под щёку, последний раз бросаю взгляд на будильник, который показывает двадцать минут одиннадцатого, и закрываю глаза.
* * *
Белый туман растекается по долине и окутывает подножия холмов. Именно такой туман бывает перед рассветом, когда небо возле самой кромки горизонта окрашивается в оранжевый, и чем выше поднимаешь взор, тем богаче становится палитра: от насыщенного персикового до нежно-сиреневого. Небо, раскинувшееся над макушкой, всё ещё хранит в себе воспоминание о былой ночи, кое-где можно различить несколько звёзд, но и они вскоре гаснут, уступая место роскошному рассвету.
Я сижу на пороге парадного входа в замок и наблюдаю за тем, как просыпается природа. Утро на удивление тёплое, тут и там виднеются ручейки талой воды, из-под растаявшего снега выглядывает прошлогодняя перегнившая трава - в Хогвартсе наступила весна.
Откуда-то сверху срывается капля воды и разбивается о макушку, я лохмачу волосы и с подозрением думаю о том, что весна наступила слишком быстро. Силясь вспомнить события предыдущих месяцев, я не сразу понимаю, что всё происходит не наяву. Действительно, мир вокруг - довольно-таки реалистичный сон.
Рассмеявшись, я поднимаюсь на ноги, как вдруг чей-то голос раздаётся в моей голове.
– Здравствуй, Поттер.
Я замираю на одном месте, чувствуя, как начинает колотиться сердце, а весенний пейзаж вокруг рябит и теряет чёткость.
– Что тебе надо в моём сне?
– выдавливаю из себя, и мой голос звучит, словно через большую толщу воды.
Раскатистый смех Реддла проносится по долине, и всё вокруг стремительно меняется: рассвет превращается в закат, лучи так и не взошедшего солнца гаснут, погружая пространство во мрак ночи. Становится очень холодно, у меня зуб на зуб едва попадает, я поднимаю воротник мантии, чтобы закрыться от налетевшего снега, и с ужасом слушаю
– Я хочу поговорить с тобой, Гарри. В прошлый раз ты так быстро ушёл, да и обстановка была неподходящая, - кажется, его голос приносит зимний ветер, который вплетается в мои волосы и настойчиво треплет полы мантии.
– Неподходящая для чего? Для убийства?!
– выкрикиваю, что есть силы, в пронзительное звёздное небо, которое внезапно разрезается на две части огромной молнией. Прямо над моей головой гремит гроза, снег сменяется дождём, замок исчезает, остаются лишь холмы, которым нет ни конца, ни края.
Я уже отчаиваюсь услышать что-то в ответ и проснуться тоже не могу, но небо светлеет, за спиной вновь вырастает величественный замок, и всё выглядит так, как было в самом начале сна. Красный краешек солнца показывается из-за горизонта, тьма отступает, а голос Реддла звучит тихо и спокойно:
– Я всего лишь хочу поговорить. Жду тебя в Хогсмиде, в начале тропы, ведущей к Воющей Хижине.
В следующий миг я резко выныриваю из сна и едва могу отдышаться. Смахнув со лба капли пота, надеваю очки, причём подрагивающие пальцы не сразу справляются с дужками, и выглядываю в окно. Небо уже не такое тёмное, а это значит, что до рассвета не меньше полутора часов.
Переведя дух ото сна, ныряю в джинсы, затем нашариваю под кроватью кеды и, завязывая шнурки непослушными пальцами, судорожно соображаю. То, что Реддл вновь проникнул в моё сознание, - очевидно. Однако на этот раз я не отключаюсь на несколько дней и чувствую себя вполне сносно. Мне слабо верится в то, что ему действительно нужно просто поговорить, но стал бы он так беречь мою нервную систему в противном случае? Может, это очередная ловушка, ведь сегодня - утро вторника, и хватятся меня часа через три, как минимум. За это время может произойти что угодно. И что за место он такое выбрал - неподалёку от Воющей Хижины? Он пытался поговорить со мной в «Трёх Мётлах», но зачем? Какую цель он преследовал?
Не найдя ответов, я переодеваюсь в рубашку, наспех натягиваю свитер и думаю о том, стоит ли рассказать кому-нибудь о случившемся. Только вот к кому мне обратиться в столь ранний час?..
В глубине души тлеет уголёк надежды, что увиденное - всего лишь страшный сон, а не «визит» Волдеморта в моё сознание. Однако лёгкая боль в области шрама, которой я спросонья не уделил должного внимания, расставляет все точки над «i». Накинув на плечи мантию, проверяю Карту Мародёров, которую всегда ношу во внутреннем кармане, беру волшебную палочку и смотрю на Рона. Тот лежит на спине и, по всей видимости, очень крепко спит. Моя догадка подтверждается почти мгновенно, потому что мне не сразу удаётся разбудить его. Только когда Рон привстаёт на локтях и сонно смотрит на меня, явно не угадывая, я членораздельно произношу:
– Рон, мне нужно в Хогсмид, слышишь?
Однако до друга едва доходит смысл моих слов, он трёт один глаз кулаком и широко зевает. Начиная злиться, я трясу его за плечо и сгибаюсь почти пополам, пытаясь поймать его взгляд.
– Я иду в Хогсмид, Рон! Ты слышишь меня?
– мой голос звучит немного громче, и тон раздражённый, но, к счастью, до Рона доходит.
– Конечно, я слышу, что ты идёшь в Хогсмид… - бурчит он и начинает возиться с одеялом, явно намереваясь отправиться в мир снов, но я в последний раз трясу его за плечо, с трудом привлекая внимание, и заключаю: