Заставь меня жить
Шрифт:
– Сириус, ну что за бред… - устало выдыхаю я, присаживаясь поближе и убирая руку от лица крёстного. Он упорно отводит взгляд, но я беру его за подбородок, заставляя посмотреть в глаза, и чётко произношу:
– Ты имеешь такое же право на переживания, на минутную слабость, как я, и нечего этого стыдиться.
Он медленно кивает и вымученно улыбается.
– Меня выпишут уже сегодня. Ожоги вылечены, - Сириус меняет тему, и я мысленно ему благодарен.
Я помню, как он протестовал по поводу нежелания мадам Помфри отпускать его на похороны. И всё же ему удалось вырваться, иначе это был бы не Сириус.
– Вот и хорошо.
Я
Ещё я боюсь ночей. Тёмных, душных ночей в безлюдной спальне. Каждый вечер я с замиранием сердца отсчитываю часы до сна, с содроганием наблюдая, как солнечный диск закатывается за горизонт, и замок погружается во тьму, принося с собой липкое чувство страха и одиночества. Я стараюсь гнать от себя плохие мысли, отвлекаясь на что-то более позитивное, но мне начинает казаться, что кто-то следит за мной. Пока я поднимаюсь в Гриффиндорскую башню, дохожу до спальни, пока раздеваюсь и вешаю одежду на спинку стула, снимаю очки и пристраиваю их на тумбочку, ложусь в кровать, - всё это время я как будто чувствую ещё чьё-то присутствие. Я бросаю взгляд на соседние пустые кровати, на полуопущенные пологи, под которыми образуется густая непроглядная тень, пугающая меня. Зажмурив глаза, опускаю свой полог и только тогда ощущаю сомнительное спокойствие. Только вот сон долго не хочет принимать меня в свои спасительные объятия, я долго лежу и прислушиваюсь к шорохам и приглушённым звукам, доносящимся с улицы. Наконец, засыпаю, но и это не приносит облегчения, потому что каждую ночь меня мучают самые настоящие кошмары. Проснувшись наутро в холодном поту и с колотящимся сердцем, не могу вспомнить хотя бы эпизода из того, что мне снилось. Естественно, о том, что я высыпаюсь и прекрасно себя чувствую, не может быть и речи.
Каждое утро во время завтрака в Большом зале я ловлю на себе пытливые взгляды Снейпа, после которых у меня кусок в горло не лезет. Конечно же, он обо всём догадывается. Да все догадываются: Люпин, который просто посчитает некорректным расспрашивать меня, Дамблдор, у которого есть дела и поважнее, чем мои недосыпы. Снейпа же ничего не остановит, в этом я уверен. Он просто ждёт удобного случая, когда я доведу себя до такого состояния, что буду не в силах противиться его нравоучениям. Вот этого я как раз больше всего и опасаюсь.
Сегодняшнее утро не является исключением, так что порция овсянки с мёдом и яблоком проходит мимо меня в прямом смысле. В Большом зале стоит один-единственный стол, за которым завтракает, обедает и ужинает полный преподавательский состав, прибывший за неделю до начала учебного года, я и Сириус в качестве бонуса.
Лениво ковыряю ложкой в тарелке, отгородившись ото всех ладонью, козырьком приставленной ко лбу и скрывающей взгляд. Вяло текущие мысли крутятся вокруг крёстного и его выздоровления. Мадам Помфри сказала, что
Чьи-то пальцы легко сжимают моё плечо, я убираю руку от лица и оборачиваюсь к тому, кто потревожил моё одиночество.
– После завтрака жду вас на Мощёном дворе, Поттер, - требовательно произносит Снейп, мельком взглянув на меня, и тут же удаляется из зала, даже не предоставив мне шанса отказаться.
Я с негодованием провожаю взглядом его высокую фигуру до самых дверей, облачённую в профессорскую мантию, от которой я успел отвыкнуть за лето, отбрасываю ложку, со звоном прокатившуюся через стол, перекидываю ноги через скамейку и быстрым шагом удаляюсь вслед за зельеваром.
Только на улице я замечаю, что комкаю в ладони ни в чём не повинную салфетку.
И как я умудрился пропустить тот момент, когда меня стало раздражать всё вокруг?
Резкая, ничем не обоснованная смена настроения не перестаёт удивлять меня. Потрясающая флегматичность и апатия в одно мгновение превращаются в нервную озлобленность. И наоборот. Причём вне зависимости от моего желания.
В данный момент я как раз пребываю во втором состоянии. И это тогда, когда учебный год даже не начался. Я боюсь представить, что будет со мной, когда в Хогвартс приедут ученики, их соболезнования и жалостливые взгляды будут преследовать меня на каждом шагу. Мне и без того своих переживаний хватает.
А ещё я без волшебной палочки. Вообще замечательно. Просто нет слов. Наверняка, она у Беллатрисы или Барти, а, может, и у самого Волдеморта.
При воспоминании о молодом Пожирателе и аппарации на скалистый берег меня словно прошивает разрядом тока. Если бы тогда не появились Снейп с Сириусом…
Кстати о профессоре. Как только я открываю одну створку двери, ведущую на Мощёный двор, тут же натыкаюсь на зельевара, прислонившегося к второй створке.
Из дворика доносится умиротворяющее журчание фонтанов, солнечные лучи преломляются сквозь мелкие бисеринки влаги, витающие в воздухе, и превращаются в красивую радугу. Ни капли магии, лишь чудеса природы.
Я небрежно приваливаюсь плечом к холодной каменной стене, ещё не успевшей вобрать в себя тепло солнца, поднимаю глаза на Снейпа и бесцветно спрашиваю:
– Вы что-то хотели от меня, профессор?
Апатия вновь заполняет всё моё существо, и лишь какая-то маленькая часть сознания криво усмехается от посетившей её странной мысли: ещё немного подобных перепадов настроения, и я отлично впишусь в число пациентов Госпиталя имени Святого Мунго. Там наверняка есть отделение для таких душевнобольных, как я.
– Верно, Поттер. Объяснения, - привычным железным тоном отвечает Снейп, внимательно разглядывая меня, словно ожидая малейших изменений в моём лице.
Ну что ж, спешу его огорчить, он не дождётся.
Я почти неслышно хмыкаю, изучая свои кеды, словно нет ничего интересней в этом мире.
– Ваше поведение не соответствует тому, что…
– А кто сказал, чему именно должно соответствовать моё поведение?
– мой тихие слова в одну секунду прерывают речь профессора.
Я медленно поднимаю на него стеклянный взгляд. Только бровь вопросительно приподнимается вверх, и я даже умудряюсь удивиться скупости своей обычно богатой мимики.