Заставлю вспомнить Русь...
Шрифт:
— Великая княгиня, когда требуется выступить с конницей к Сурожскому морю? — наконец дождалась Ольга вопроса тысяцкого.
— Рогдаюшка, ты сам говорил, что подмога должна поспеть к войску великого князя прежде, нежели на него смогут напасть степняки. Значит, чем быстрее окажется конница у речек, о которых ты говорил, тем больше уверенности, что великий князь вовремя получит подмогу и его войско не сгинет в Дикой степи. Так что суди сам, когда коннице следует начать поход.
— Сегодня, — твёрдо прозвучал голос тысяцкого. — И как можно скорее. Три-четыре часа на окончательные сборы, доставку дополнительных припасов для воинов великого князя, отправку разведки — и в дорогу. А за это время я вполне успею отдохнуть и набраться сил, чтобы удержаться в седле. Разве впервой
— А ежели не дождёшься главного воеводы? — спросила Ольга. — Он ни свет ни заря ускакал к Родне смотреть новые боевые ладьи и обещал возвратиться в Киев к вечеру. Ведь конный поход задерживать нельзя — можно подойти к речкам, когда там уже обоснуются степняки. Их каганы и ханы не лыком шиты, тоже понимают, где русскому войску надобно пристать к берегу, чтобы кратчайшим и безопаснейшим путём возвратиться через Дикую степь домой.
Ярополк ускакал к Родне не сам — его туда отправила Ольга, ожидая прибытия с порубежья Рогдая и не желая встречи и разговора тысяцкого с главным воеводой. Однако она знала выносливость Ярополка и его служебное рвение и опасалась, что тот, выполнив задание в кратчайший срок и не отдыхая в дороге, сможет появиться в Киеве гораздо раньше вечера, как она рассчитывала. Значит, ей надо принять меры, чтобы Ярополк и Рогдай не смогли поговорить, даже если Рогдай к этому времени ещё будет в Киеве.
— Великая княгиня, я подчиняюсь прежде всего тебе, а уже потом главному воеводе. Я доложил тебе, что творится на южном порубежье, и получил приказ вести конницу к Сурожскому морю. Ежели моя встреча с главным воеводой не случится, он узнает от тебя и о положении дел на порубежье, и о моём новом задании. Теперь, если разговор завершён, дозволь покинуть тебя и прилечь отдохнуть перед походом.
— Отдыхай, Рогдаюшка, конечно, отдыхай, — ласково проговорила Ольга. — Только вначале испей этого холодного травяного настоя. Он поможет тебе быстрей восстановить силы и не чувствовать себя разбитым после краткого сна.
Глядя на Рогдая заботливым, чуть ли не материнским взглядом, Ольга нащупала ручку небольшого кувшина с узким длинным горлышком, в который был налит настой сон-травы, поднесла его к кубку Рогдая. Этот настой постоянно находился в комнате великой княгини с тех пор, как она стала вести длительные ночные беседы с Григорием. После них она долго не могла уснуть: вспоминала самое интересное и наиболее поразившее её из услышанного, сравнивала жизнь иноземных владык и их жён с жизнью Игоря и своей, пыталась самостоятельно проникнуть в глубинную сущность христианства, поняв, отчего всё большее число народов расстаётся с верой в собственных старых богов и признает над собой власть Христа. Мысли роились в голове, порождая всё новые неразрешимые вопросы, и, чтобы хоть на несколько часов забыться, Ольга стала прибегать к помощи настоя сон-травы. Обычно себе она плескала его чуть-чуть на дно высокого стакана из розового венецианского стекла, зато для тысяцкого не пожалела половины кубка. Рогдай должен был спать непробудным сном не только до возможного прибытия из Родни главного воеводы, но и первые несколько часов похода, поскольку не исключалось, что Ярополк или кто-нибудь из других воевод захотят его проводить.
— Пей, Рогдаюшка, и ступай почивать, — сказала Ольга, передавая кубок тысяцкому. — Только не забудь предупредить гридней, чтобы разбудили тебя в условленное время. Ты крепко устал и — не ровен час! — не сможешь самостоятельно пробудиться в нужный срок.
— Обязательно предупрежу, великая княгиня, — пообещал Рогдай, выпивая содержимое кубка и поднимаясь с кресла. — Подоспеет или нет главный воевода из Родни, конница при любых обстоятельствах через четыре часа выступит в поход. Выслать разведку и заготовить припасы для воинов великого князя я велю немедля, и к моему пробуждению все приготовления будут завершены. Напутствуешь нас в путь-дорогу, великая княгиня?
— Конечно. А сейчас отдавай неотложные приказания и ложись отдыхать. Четыре часа — срок
После ухода тысяцкого Ольга кликнула служанку и велела отнести кувшин с сон-травой в комнатку на башне. Затем подошла к окну, задумчиво стала наблюдать за плывущими в обе стороны Днепра купеческими судами.
Наконец она осмелилась приступить к осуществлению своей давнишней заветной мечты — стать полноправной владычицей Руси! Осмелилась не мечтать об этом, не разрабатывать несбыточные планы, великое множество коих навсегда похоронены в её душе, а сделать решительный шаг в борьбе за великокняжескую власть. Не столь важно, когда ей суждено схватиться в открытую с другими соискателями стола великих киевских князей: в ближайшие дни, если вдруг на Русь придёт весть о гибели Игоря, или позже, когда его призовут к себе боги, сегодня она свершила главнейшее деяние в своей жизни, напролом ринулась к цели, отрезав пути к отступлению. Крестившись, она не только навсегда избавится от опасности оказаться живой на погребальном костре рядом с мёртвым мужем, но и наравне с мужчинами обретёт законное право единолично и от собственного имени править державой.
«Всякая власть от Бога» — вот первейшая заповедь христианского учения, которая заставляет принимать веру Иисуса императоров, королей, великих князей и насаждать её среди своих подданных. Не важно, кто ты — мужчина или женщина, не важно, кем ты был доселе — знаменитым полководцем или безвестным пастухом, женой правителя или его любовницей, но, если тебе удалось стать владыкой державы, твоя власть неприкасаема и право на неё не подлежит обсуждению. Если языческому Перуну, богу-воину и богу воинов, нужны великие князья-мужчины, могущие водить в походы его внуков-русичей, то Христу безразлично, кто — мужчина или женщина — с его именем на устах будет править Русью, приобщая к его вере всё новых прозревших язычников-славян.
«Послушание и терпение» — этот постулат христианства Ольга считала для держателя верховной светской власти вторым по важности. Земная жизнь — всего ступенька на пути к вечному загробному существованию, и чем больше лишений придётся перенести, чем труднее окажутся выпавшие на твою долю испытания, тем вероятнее заслужить вечное блаженство на Небе. Разве такой способ держать в узде строптивых подданных, постоянно недовольных либо житейскими тяготами, либо ущемлением тех или иных своих прав, не лучший из придуманных человечеством за всю его историю? Терпи, а не бунтуй, люби и прощай врагов своих, а не поднимай на них оружие, и ты будешь образцовым христианином, достойным жития в раю, — что может быть милее этих слов для любого владыки, будь под его властью десяток рабов или многие тысячи свободных граждан.
«Всякая власть от Бога» и «Послушание и терпение» — вот те два основополагающих столпа, которые надёжнее мечей и плетей подчиняют народы их властителям, суля подданным взамен сегодняшних земных тягот будущее небесное блаженство.
Когда-то мудрейшим из киевских князей Ольга считала Олега, однако сейчас понимает, что глубоко заблуждалась. Умнейшим и дальновиднейшим из русских князей был Аскольд! Обращавший в бегство на Балканах когорты Римского Папы, громивший византийские легионы, благословлённые на бой константинопольским патриархом, не единожды иссечённый христианским оружием, он не воспылал яростью к Христовой вере, а смог постичь сокровенные тайны христианского учения и понять, каким верным и незаменимым союзником является оно для умного властителя. Не князь Олег, а жертва подкупленных им убийц князь Аскольд стал в последние годы для Ольги примером образцового правителя, достойного подражания!
Князь Аскольд имел мудрость проникнуть пытливой мыслью туда, куда до него не обращал взора ни один из князей-предшественников, он обладал мужеством бросить вызов своим воеводам и всей дружине, приняв крещение, от которого отказался даже его князь-соправитель Дир! Ольга, подобно Аскольду, поняла притягательную силу христианского учения для земных владык, и у неё тоже, как у Аскольда, хватит мужества бросить вызов воеводам и боярам, начав проводить собственную, в корне отличную от прежней, политику.