Заставлю вспомнить Русь...
Шрифт:
Византийские войска спафария Василия бесповоротно проиграли битву со славянами. Что же касается непосредственно отряда стратига Иоанна, в котором он находится, то он доживает последние часы независимо от того, удастся ему или нет выбраться из ущелья. Ускользнёт из этой западни — угодит в другую, пробьётся из гор к морю — будет добит на побережье. Уж Фулнер знает, как умны и расчётливы русские воеводы Асмус и Бразд, а отваге и воинскому умению их дружинников можно только позавидовать. Поэтому лично для него сейчас речь может идти лишь об одном — спасении собственной жизни. Для этого необходимо любой ценой выскользнуть из засады, предоставив
57
Валькирии — в древнескандинавской мифологии воинственные девы-богини, которые помогали героям в битвах и уносили души убитых воинов в Валгаллу — чертог убитых, где прислуживали им на пирах.
— Нет, он выберет иную судьбу! Спафарий Василий предоставит ему, как обещал, должность византийского центуриона, в Константинополе Фулнер отречётся от старой веры и станет поклоняться Богу ромеев — Христу. Он навсегда забудет о холодной и нищей родине! Однако для всего этого необходимо прежде всего одно — уцелеть сегодня...
Фулнер обвязал лезвие меча куском белой ткани, поднял его над головой. В сопровождении акритов, шагавших сбоку и сзади с горящими факелами, двинулся к неприятельской позиции. Взяв протянутый одним из спутников факел, взобрался на вершину вала из трупов, приблизил огонь к лицу.
— Викинги, узнаете меня? — прокричал он в темноту. — Если нет, смотрите лучше! Не бойтесь, подходите ближе. Сотник Индульф, узнал ли меня ты?
Какое-то время над чужими шеренгами продолжало царить безмолвие, затем оттуда раздался низкий, грубый голос:
— Я узнал тебя, Фулнер. Откуда ты здесь и что делаешь у наших врагов?
— Сотник, мы оба клялись Одину верно служить ярлу Эрику и киевскому конунгу Игорю. Однако здесь, в Болгарии, нет ни того ни другого, само Небо избавило нас от данной некогда клятвы. Ты решил продолжить поход с русами, я стал служить империи. Это личное дело каждого из нас, однако мы по-прежнему остались варягами и должны щадить родную кровь. Мой теперешний ярл Иоанн предлагает тебе, сотник: опусти оружие, предоставь ромеев и русов их судьбе, а он в награду за это не тронет ни одного из викингов.
В ответ раздался громоподобный хохот Индульфа:
— Обещает не тронуть нас? Лучше посоветуй ему сделать обратное! И я воткну ромейского ярла вверх ногами в кучу его дохлых воинов!
Фулнер терпеливо переждал смех и насмешки других викингов, последовавшие за ответом сотника, заговорил снова:
— Индульф, я знаю, что вас, русов и викингов, перед началом боя было неполных пять сотен. Посмотри на горы трупов, которыми завалена дорога, каждый третий из них — рус или варяг. А ведь, помимо убитых, у вас немало раненых. Значит, готовых продолжить сражение осталась в лучшем случае только половина. Теперь взгляни на
Фулнер высоко поднял факел над головой, наклонил в сторону, откуда пришёл. В мерцающем свете факела, усилившем тусклый блеск луны, сотник увидел несколько готовых к атаке коробок византийских манипул. За ними в темноте шевелилась, строилась в ряды, вытягивалась в колонну плотная человеческая и конская масса.
— Индульф, мы уничтожим всякого, кто встанет на нашем пути. Согласишься пропустить нас без боя — все твои воины останутся жить. Если хотят, пусть умирают русы, почему вместе с ними должны расставаться с жизнью варяги?
— Я клялся конунгу Игорю, что всегда буду заодно с его воинами-русами! Я и викинги умрём вместе с ними!
— Ваши смерти будут напрасными, Индульф. Мы пойдём по вашим трупам дальше, и некому будет даже вознести ваши тела на погребальный костёр. Пропустите нас без боя и делайте после этого что хотите. Можете хоть снова воевать с русами против империи. Только не губи напрасно из-за своего упрямства сынов Одина сейчас! Боги никогда не простят этого!
За спиной Фулнера звякнуло оружие, неподвижные доселе шеренги передней манипулы колыхнулись, медленно двинулись по дороге навстречу рядам русичей и викингов.
— Смотри, Индульф, мы идём! — прокричал Фулнер. — Если ты и викинги хотите жить — уступите нам путь без боя. Помните: одна пущенная в нас стрела, один удар копьём или секирой — и мы уничтожим вас всех до единого. Я всё сказал, сотник, теперь дело за тобой. Будь благоразумен!
Фулнер соскочил с вала мёртвых тел, отшвырнул в сторону факел. Быстро зашагал навстречу приближавшимся легионерам.
Индульф проводил его взглядом, тронул за локоть находившегося рядом с ним полоцкого сотника Брячеслава.
— Рус, надобно поговорить. Сойдём с дороги.
Брячеслав молча последовал за викингом. Они остановились сбоку от дороги у ствола дерева.
— Слышал, что сказал Фулнер? — спросил Индульф, опираясь на длинную рукоять огромной, забрызганной кровью секиры.
— Я слышал всё.
— Тогда знай: ни один викинг не поднимет сейчас оружия против ромеев. Мы вновь станем воинами после того, как они пройдут мимо и покинут ущелье.
Брячеслав с удивлением посмотрел на варяга:
— Индульф, неужто ты настолько испугался ромеев, что от страха забыл о чести воина? И даже решил нарушить клятву, данную Одину и конунгу Игорю?
— Я никого и ничего не боюсь, кроме гнева богов, — высокомерно ответил Индульф. — Я готов сразиться один против десятка врагов, однако должен быть уверен, что в этом есть смысл. Сейчас его нет, мы все умрём бесцельно.
Ромеи пойдут дальше, а наши смерти не принесут ярдам Бразду и Любену никакой пользы.
— Польза будет! Мы задержим ромеев в ущелье, и за это время к нам подоспеет подмога. Уверен, воевода Бразд уже послал её.
— На нас идут все запертые в ущелье легионеры, никакая помощь ярла Бразда не остановит их. Ромеи хотят вернуться туда, откуда пришли. Зачем мешать им? Их отряду всё равно не пробиться к морю! Не сегодня, так завтра мы обязательно уничтожим их!
— Индульф, мы поставлены здесь не для того, чтобы беспрепятственно пропустить ворога. Я не изменю долгу воина!
— Рус, у тебя осталось четыре десятка дружинников, у меня — около сотни викингов. Мы и наши воины сделали всё, что могли. Если в нашей с тобой власти сохранить их жизни от бесцельной смерти — свершим это!