Затаившееся во времени. Тысячелетняя тайна
Шрифт:
– О ком?
– О сестре Рифуса Эверли. Она и вправду такая, как он описывал ее? – Фредрику было важно это знать.
– Хм… разглядывать сестру короля Астании не входило в мои планы, – заметил Констар. – К тому же Лейре уж точно бы это не понравилось.
Фредрик покачал головой:
– Ну, я же имею в виду общее впечатление. Не могла же она никак не запомниться?
– Она молчаливая. И она носит платок. Ты скоро увидишь ее, Фред, и сможешь сам для себя решить, какая она. Есть в ней что-то… даже не знаю. Не подумай, что я… признаюсь, я не в
– Она может молчать потому, что Рифус запрещает ей много говорить, – предположил Фредрик. – Умный ход. Король старательно создавал легенду, может, опасается, что его сестра разрушит ее правдой. О принцессе немногое известно.
– Это еще не все, Фред. Мне кажется, что Рифус повздорил с ней. Они не общаются друг с другом. Принцесса хоть и в платке, но взгляды, которые она порой бросает на брата, могут свалить бывалого воина. Она молчит, но я думаю, что же будет, когда она заговорит. Я удивлен, как с такими взглядами она могла быть столько лет неприкосновенной?
– Может, ее глаза отпугивают мужчин? – Фредрик улыбнулся.
– Нет. – Констар, впрочем, тоже улыбнулся. – Ее брат отпугивает мужчин. А она, кажется, любит, когда на нее смотрят. Она сидела за столом и, пока все общались, старательно разглядывала все вокруг. И всех вокруг.
– Ничего удивительного, она же впервые вне Астании, – пожал плечами Фредрик.
– Рифус рассказал кое-что за столом, когда она удалилась в свои покои. Про то, что у нее было видение в пустыне. Ведь она недавно потерпела крушение…
Граф мог бы остановить брата и сказать, что все это ему уже было известно, но предпочел выслушать и узнать, как видел ситуацию Рифус, как именно подал он за столом поступки своей сестры.
У Фредрика была особая черта. Он всегда оценивал любую ситуацию с разных сторон и спокойно просчитывал ее. Просто слушал мнения свидетелей и делал соответствующие выводы. При этом предпочитал не вмешивать в какие-то магические и сомнительные дела свою семью. А чтобы не вмешивать их, он просто молчал, отлично понимая, что они не останутся в стороне, если будут знать.
Констар закончил про миражи и призрачные города.
– Бедняжка. Впервые оказалась в мире, совсем неподготовленная, – задумчиво протянул Фредрик. – Это страшно. А тут еще миражи, жажда, одиночество… – Одним богам известно, о чем он думал на самом деле в это время.
Констар согласно кивнул.
– Да. Что ж, Фред, рад, что мы поговорили. Мне действительно еще очень многое хочется обсудить с тобой, поделиться новостями, но ты выглядишь более чем просто уставшим. Ты валишься с ног.
– Разговор с тобой всегда приободряет, – заметил Фредрик. – Встретимся за завтраком. Передай отцу, что я здесь, и скажи, что…
– Он поймет, если ты отдохнешь, прежде чем идти к нему. Не показывайся ему на глаза в таком виде, он и так потратил столько нервов, гадая, что там у тебя происходит возле
Фредрик кивнул.
– Десяти минут сна будет недостаточно. Хотя бы два часа! – услышал он отдаленный голос брата, когда уже покинул хранилище и направился, наконец, в свои покои. На его губах заиграла улыбка.
200 лет спустя
Тэас был мрачен. Разумеется, в своей истории Лундес не описывала разговор верховного стража и его брата. Ее текст, увы, был катастрофически неполным. Тэас все гадал, зачем она вообще отправила в будущее свои мемуары. Она, принцесса… Он не привык, когда она называла себя так. Принцесса. Эта женщина в тот миг никак не ассоциировалась у Тэаса с дамой благородной. В его времени и в его положении все воспринималось иначе. И она, видимо, порядком надоела ему. Это было видно по его глазам, когда он читал. Порой он злился, и, надо сказать, у него были на то причины. Но об этом позже…
200 лет назад
Почти все женщины за столом были в светлых теплых нарядах, Лундес же вошла в зал в темно-красном платье и белой накидке с меховым воротником. У платья не было глубокого выреза, напротив, воротник хорошо скрывал шею. Также она не забыла и об украшениях. Считалось, что надевать их утром не положено, видно, так было только в Астании – аристократки графства считали иначе.
Принцесса появилась в зале, и все мужчины поднялись со своих мест. Рифус глянул на одежду сестры, не в силах выразить свое возмущение. Лундес уловила его взгляд и уже приготовилась защищаться, как вдруг увидела нового человека за столом. Брат тут же взял ее за руку, чтобы она не ускользнула от него, и громко сказал:
– Фредрик, позвольте представить вам мою сестру Лундес… – Он еще много чего говорил, но она уже не слышала его. Теперь она смотрела лишь на Фредрика.
Тот как раз вышел из-за стола, подошел к ней и в знак приветствия наклонился коснуться губами ее руки в перчатке. Но все-таки не коснулся. Это поняла только она.
– Для меня честь, принцесса, – сказал он. А когда выпрямился, Лундес замерла от его взгляда. Ее поразили его глаза.
– Мне тоже очень приятно, граф, – с промедлением отозвалась она. – Я… – Вот теперь она едва не сболтнула лишнего, но Фредрик вовремя остановил ее, тихо заметив:
– Приветствия будет вполне достаточно.
Он вернулся за стол, но Лундес скользнула следом, вмиг оказавшись подле него. Вероятно, близость к цели напрочь лишила ее осторожности. Ее вел Фавластас.
Рифус явно не ожидал от сестры подобного. Он просто не успел остановить ее. Теперь уже было поздно. Лундес даже не оглянулась на него, а также не поприветствовала остальных, лишь уловила мрачный взгляд барона Карнелия и вспомнила их ночной разговор.
– Вы боитесь прикасаться ко мне? – тихо обратилась она к графу.