Затерянные в Шангри-Ла

Зукофф Митчелл

«Из глубины взываю к Тебе, Господи», — молился отец Герхард, и молитву его по рации слышали на земле у разбитого самолета. Капеллан Корнелиус Уолдо, который сбросил выжившим Библии и молитвенники, позднее признавался журналистам, что «эта сцена была самой глубокой и трогательной из всех, свидетелем которых я был». Маргарет записала в дневнике:

«На самолете проходила самая печальная и трогательная погребальная служба, и мы слышали ее по радио. Мы сидели вокруг рации в полном молчании. Священники на самолете прочли католическую, протестантскую и иудейскую молитвы в память о тех, кто погиб в горах. Мы были потрясены — мы спаслись, тогда как многие погибли. Наши сердца разрывались от боли за них. На одном из белых крестов, установленных в горах, висел жетон брата-близнеца лейтенанта Макколлома. Только смерть смогла разделить их».

Погребальная команда вернулась в лагерь. По пути десантники остановились только для того, чтобы

искупаться в ручье. Но без мыла и горячей воды избавиться от запаха тлена было невозможно. Уолтер запросил новую форму, чтобы можно было выбросить ту одежду, в которой десантники занимались похоронами. После бани десантники сели обедать, но Уолтер не мог взять в рот ни крошки.

Той ночью Макколлому ни с кем не хотелось разговаривать. Уолтер, Маргарет и Деккер же проговорили всю ночь — о жизни, смерти, войне и мире. Ближе к утру Деккер сдался и ушел в свою палатку. Уолтер и Маргарет продолжали спорить о политике и войне. «Она была готова сражаться до конца, не прислушиваясь к доводам рассудка, — записал в дневнике Уолтер. — Она упряма до крайности».

И все же эта девушка вызывала у него уважение. «Маргарет — замечательная девушка, — говорил он позже. — У нее есть убеждения и чутье. Она оказалась единственной женщиной в окружении мужчин, и ей приходилось отстаивать свои принципы. Но она никогда бы и не прислушалась к тем, кто попытался бы ей противоречить!»

Волнения этого дня никому не давали уснуть. В конце концов, Рамми заявил, что уже далеко за полночь, и разговоры утихли. В дневнике Уолтер записал: «Пока все не улеглись, успокоиться мы не могли».

ЖИТЕЛИ УВАМБО ВИДЕЛИ, как существа, которых они считали духами, несколько раз уходили на хребет Оги. Туземцы, которые кремировали своих мертвых, сути погребального ритуала не понимали. У них не было собственных религиозных символов, и они не понимали смысла крестов и звезды Давида.

«Когда они отправились в горы, — вспоминала Юнггукве Вандик, — мы все подумали, что они хотят посмотреть, не виден ли оттуда их дом». КОГДА ПОГРЕБЕНИЕ ЗАВЕРШИЛОСЬ, АМЕРИКАНСКОЕ МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ РАЗОСЛАЛО ДВА ДЕСЯТКА ТЕЛЕГРАММ БЛИЖАЙШИМ РОДСТВЕННИКАМ ЧЛЕНОВ ЭКИПАЖА И ПАССАЖИРОВ «ГРЕМЛИН СПЕШИЭЛ». ВСЕ, КРОМЕ ТРЕХ, НАЧИНАЛИСЬ СТАНДАРТНЫМИ СЛОВАМИ: «МИНИСТР ОБОРОНЫ С ГЛУБОКОЙ ПЕЧАЛЬЮ СООБЩАЕТ…» ПОЛУЧИВ ЭТИ ТЕЛЕГРАММЫ, СЕМЬИ, КОТОРЫЕ ОЖИДАЛИ СВОИХ БЛИЗКИХ С СИНИМИ ЗВЕЗДАМИ НА ОКНАХ, СМЕНИЛИ ЗВЕЗДЫ НА ЗОЛОТЫЕ. Мать майора Джорджа Николсона, Маргарет Николсон, получила письма соболезнования от трех самых известных генералов Америки: Дугласа Макартура, Клементса Макмаллена и Г. Г. Арнольда. Хотя причиной крушения самолета могла стать ошибка пилота, роль Николсона в катастрофе все еще была неизвестна. Даже когда выяснилось, что он управлял самолетом в одиночку, его никогда не обвиняли в катастрофе. Расследования никто не проводил. Основной версией причин катастрофы оставалось неожиданное изменение направления воздушных потоков.

Генерал Арнольд, командовавший военно-воздушными силами, написал матери Николсона, что ее сын «погиб, служа своей стране». Генерал Макмаллен написал: «Вы можете гордиться той ролью, какую ваш сын сыграл, исполняя задание командования». А вот что написал Макартур: «Возможно, утешением вам станет то, что ваш сын погиб, служа своей стране, во имя победы, которая освободит человечество от страшной угрозы».

В письмах, отправленных семье Макколломов, подчеркивалась трагедия разлученных близнецов. Телеграмму соболезнования отправили юной супруге Роберта Макколлома. Родители близнецов получили отдельные письма. В них говорилось о том, что Бог услышал их молитвы, и второй их сын остался жив. Сходные письма получили родители Кена Деккера и отец Маргарет Хастингс.

27 мая 1945 года, через три дня после получения первой телеграммы о том, что его дочь пропала без вести, Патрик Хастингс получил второе письмо. В нем говорилось, что «согласно уточненным данным Маргарет Хастингс пострадала во время авиационной катастрофы, но сейчас находится в безопасности в известном командованию месте». В письме сообщалось о том, что для ее спасения будут предприняты все необходимые меры.

Через двенадцать дней Патрик получил более человечное письмо от капеллана Голландии, Корнелиуса Уолдо:

«ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ЗНАЛИ, ЧТО ВАША ЛЮБИМАЯ ДОЧЬ МАРГАРЕТ ЧУДЕСНЫМ ОБРАЗОМ СПАСЛАСЬ ВО ВРЕМЯ АВИАЦИОННОЙ КАТАСТРОФЫ. ПОСКОЛЬКУ ВСЕ СПАСШИЕСЯ НАХОДЯТСЯ В ОЧЕНЬ ТРУДНОДОСТУПНОМ МЕСТЕ, ПРОЙДЕТ КАКОЕ-ТО ВРЕМЯ, ПРЕЖДЕ ЧЕМ ОНА СМОЖЕТ ВЕРНУТЬСЯ НА БАЗУ И НАПИСАТЬ ВАМ САМА. Я ГОВОРИЛ С НЕЙ ПО РАЦИИ В ТОТ ДЕНЬ, КОГДА МЫ СБРАСЫВАЛИ ИМ ПРИПАСЫ И ОТПРАВЛЯЛИ СПАСАТЕЛЬНУЮ ГРУППУ. ОНА ЧУВСТВУЕТ СЕБЯ НОРМАЛЬНО, НЕСМОТРЯ НА ПЕРЕЖИТУЮ ТРАГЕДИЮ».

Уолдо не стал писать об ожогах, гангрене и ранах. Не упомянул он и о том, что командование все еще не представляет, как вернуть Маргарет, ее товарищей и десантников-спасателей обратно в Голландию.

20. «ЭЙ, МАРТА!»

ПОСЛЕ ПОХОРОН жизнь в лагере вошла

в обычную колею — медицинские процедуры, еда, чтение, карты, разговоры, походы за сброшенными с транспортных самолетов припасами и общение с туземцами. Уолтер хотел действовать. Общаясь по рации с майором Джорджем Гарднером, который находился на борту транспортного самолета 311, он предложил использовать вертолеты для переброски людей из полевого лагеря в долину. В таком случае не пришлось бы ждать, пока Маргарет и Деккер окрепнут и смогут проделать весь путь пешком.

О вертолетах Уолтер заговорил по причине отсутствия летного опыта и накопившейся усталости. Если бы вертолетом можно было перебросить людей из полевого лагеря в долину, то можно было бы точно так же вывезти их из долины — пусть даже не всех сразу, а по несколько человек. И если бы использование вертолетов было реальностью, ни полковник Элсмор, ни другие руководители спасательной операции не стали бы снаряжать в долину группу Уолтера, медиков и десантников.

Мысль о вертолетах посещала Уолтера не раз — он писал об этом в своем дневнике. Ему хотелось быстрее вернуться в Голландию. Он считал, что успех его миссии в Шангри-Ла поможет ему добиться более значимого боевого задания.

Пока Уолтер ожидал ответа о вертолетах и отчета медиков о состоянии раненых, его нетерпение выплескивалось на тетрадных страницах.

«Штабная» палатка на прогалине в джунглях. Слева направо: Джон Макколлом, Кен Деккер, Бен Булатао и Камило Рамирес (фотография любезно предоставлена С. Эрлом Уолтером-младшим).

«29 мая 1945 года: Решили поправить нашу кухню, и мы с Доном Руисом занялись этой работой. Потом ждали самолета. Наконец он прилетел — новый самолет с новым экипажем… Они сбросили один груз в двух милях от нас. Ящик разбился. Похоже, им кажется, что у нас здесь пикник. Я все высказал, и самолет улетел в Голландию… Все — наряды для Хастингс. У нее уже собрался целый гардероб. Никаких лекарств. Что за немыслимая глупость?!. Вся надежда на вертолет.

30 мая 1945 года: Ждали самолет, но он не прилетел. У нас достаточно еды, но очень мало лекарств… Весь день читали и стреляли по мишеням. Что за жизнь! Все еще ждем ответа о вертолетах. Или хотя бы относительного выздоровления наших больных… Дождь начался рано, мы промокли. Осталось только читать. Настроение бодрое, но хочется действовать… Один Бог знает, что происходит во внешнем мире.

31 мая 1945 года: Сегодня встали попозже, потому что делать все равно нечего. После завтрака я послал Каоили и Алерту, чтобы они разведали более короткий путь в долину… Самолет прилетел рано… Вертолета все еще нет, так что, по-видимому, придется идти через джунгли. Надеюсь, трое выживших одолеют этот путь.

1 июня 1945 года: Как надоело сидеть на одном месте! Хочется выбраться отсюда… Ждем выздоровления пациентов.

2 июня 1945 года: Самолет прилетел в 10.30. Сбросил припасы и почту. Нам очень нужны лекарства. Я получил восемь писем — это очень подняло всем настроение. Нам сообщили краткие новости, и известия вдохновляют. После обеда я читал „Бедсайд Эсквайр“, а потом мы готовили ужин… Надеюсь, наши пациенты поправятся поскорее.

3 июня 1945 года: Что за утро! Спали до 11.30. Первый раз проснулся так поздно без головной боли — по крайней мере, в воскресенье. Съели кашу и стали ждать обеда… Такая жизнь очень утомляет, но сделать ничего невозможно. Выйдем лишь тогда, когда будет ясно, что дорога до базового лагеря не повредит нашим пациентам. Впрочем, отдохнуть всегда не помешает.

4 июня 1945 года: Утром я немного пострелял из карабина. Отличный способ убить время! Сначала стреляешь, потом чистишь оружие — на все требуется время. Сегодня получился классный ужин. Донгальо и Булатао приготовили запеканку из бекона, тушенки, сладкого картофеля и горошка. На гарнир был рис, а на десерт персики. Погода все еще плохая, и самолет не прилетел. Настроение превосходное.

7 июня 1945 года: …Сидим и разговариваем о доме.

8 июня 1945 года: Год назад в этот день я простился со своей женой. Кажется, что прошло ужасно много времени. Здесь я скучаю по ней сильнее, чем когда бы то ни было. Дон [Руис] разбудил меня утром, потому что прилетел самолет… На борту находились два журналиста. Представляю, какое шоу они устроят в Штатах! Я надеюсь на это, потому что ребята очень постарались, Может быть, кто-то задумается и о моих планах на будущее. Журналисты — это Симмонс из „Чикаго Трибьюн“ и Мортон из „Ассошиэйтед Пресс“».