Затишье перед Бурей
Шрифт:
Хэммингс промолчал.
К ним подошел Вильгельм, тот мужчина, которого он впервые видел перед боем. Он мелькал среди сил повстанцев и остался жив.
– Большинство раненых не идут на поправку. Целебная магия очень сильна, поэтому первые признаки выздоровления должны были проявиться спустя пару часов, - проговорил он, вытирая руки и без того об грязную тряпку.
– Зачем мучить их?
– в пол голоса сказал Хэммингс, будто бы сам себе. В его-то положении лучше молчать, закусив язык. Но Гнев придавал ему уверенности и сейчас, словно подталкивая говорить,
– А что ты предлагаешь?
– спросил Фендан раздраженно. Он был не в духе, и Хэммо не винил его.
– Тут в округе должен расти цветок, - начал Хэммингс. Он читал об этом, когда не догонял требований учителей.
– Колун. Если его лепестки замочить в горячей воде и дать настояться, то получится сильный яд, который убивает мгновенно и безболезненно.
– Это лучшее, что мы можем сделать, - согласился Альмераан. Его темные волосы все еще были собраны в тонкую растрепанную косу.
– И зачем держать их, от них все равно толку, как от Хэммо безопасности.
Он нервно рассмеялся, но прекратил и извинился, когда понял, что шутка вышла неудачной.
– Пойду тогда соберу помощников, - сказал Вильгельм.
– Альмераан?
Они ушли.
Мелисса все равно взглядом, возможно, мысленно переговаривалась с Фенданом. Тот кивнул, но неуверенно.
Чародейка взяла Хэммингса за руку и без слов повела вперед. Они шли свежими тропинками, которые вытоптали за короткое время оставшиеся силы повстанцев.
– То, что я тебе скажу, возможно, покажется тебе через чур странным. То, что ты увидишь... шокирует тебя. Но приготовься понять это и принять, - ее голос звучал твердо, но не строго. Она знала, что говорит, и это заставило Хэммо поежится. Что же такого она может ему еще сказать и показать?..
Они вышли на полянку недалеко от одного из каналов Горячего источника, тянущегося прямо из моря Аскеля Возводителя. День уже приближался к ночи, первые звезды сияли на небе, и луны взмыли в небосвод. Поляна была совершенно пуста, кроме погребального костра, на котором уже лежало тело Толгруфа.
Он был одет в те же одежды, что и во время боя. Испачканной в саже и крови, с треснутой маской от падения. Сквозь щель было видно лишь его губы, и то совсем немного. Они были синие. Хэммо поежился. Рядом с ним лежал меч, который Хэммо видел лишь несколько раз на стене в покоях архимага.
Мелисса подошла к костру, положила руки на сухое дерево, посмотрела на архимага. Взгляд ее был печален. «Они, кажется, были вместе» - подумал Хэммо с грустью. Ему хотелось обнять ее, и как только демон внутри него подоткнул его сделать это, она развернулась и заговорила.
– Ты когда-нибудь задумывался, почему Толгруф?
– спросила она. Имя тупой болью отдалось в сердце.
– Имя?
– предположил юноша, но знал, что его ответ неверный.
– Переставь буквы в имени наоборот, - сказала она, но не дождалась ответа. Юноша бы долго думал.
– Фурглот.
«Гнев»
– Погоди, - замахал руками Хэммингс.
– Ты хочешь сказать, что он и есть демон гнева?
Ни один вопрос не получил положительно ответа. Девушка молча подозвала Хэммо к костру, положила руку на маску. Сердце Хэммо пошло скачками, он боялся увидеть того, кто скрывается под ней. И Мелисса боялась показывать. Она закусила губу, взволновано смотрела на юношу.
Он кивнул. Но не был готов.
Чародейка сняла маску.
Сердце пропустило удар. Хэммо перестал дышать, а затем резко перешел на прерывистое рваное дыхание. Только луны освещали лицо архимага, но этого было достаточно, чтобы чуть ли не убежать с этого места.
На костре лежал взрослый Хэммингс. Юноша узнал его по всплывшим в голове воспоминаниям видений. Тот он, какой родился из клубов дыма в шаге герцогини Рейвенскорн. Он мало чем отличался от молодого себя. Все тот же шрам на лбу, все тот же нос, те же губы, брови, волосы.... Все его. Он выглядел только на несколько лет старше, чуть крепче, с более четкими и грубыми чертами лица. Но как?..
Хэммо смотрел, не отрывая взгляда. Это не поддавалось его разуму, не укладывалось в голове. Ведь он сейчас здесь, молодой, живой. Не в лучшем состоянии, но живой. А это... Это Толгруф, архимаг и учитель в частной коллегии в Клиффорде. Это не мог быть один человек.
Это иллюзия, наверняка иллюзия. Игра разума Мелиссы, какое-то испытание. Звучало логично. Логичнее, чем смотреть на повзрослевшего себя. Мертвого.
Юноша отшагнул. Он попытался что-то сказать, но безуспешно.
– Я понимаю, это тру..., - заговорила чародейка, но Хэммингс затряс руками, как бы прося ее помолчать.
Он начал делать медленные глубокие вдохи-выдохи, закрыв глаза. Гнев внутри него помогал ему успокоиться. Фурглот. Его имя Фурглот.
Где-то через час уже все были на этой поляне. Повстанцы окружили костер со всех сторон. Альмераан сидел на низком камне и наигрывал на флейте печальную мелодию. Она ухудшала ситуацию, добавляла еще больше скорби, но, признаться честно, это выглядело красиво.
Один из четырех учителей магии стихий - пироматн - уже зажег сухое дерево, и пламя постепенно обнимало тело покойного архимага. Хэммо глядел на это, не отводя глаз. И каждый раз, как огонь касался его кожи, одежды, его будто бы кололо: то в бок, то в спину, то в руку.
Фендан повернулся ко всем.
– Друзья, - сказал он, - братья и сестры. Мы проиграли эту битву, и смысла бороться больше нет. Без лидера, который нас поведет, мы бессильны. А вчера мы потеряли двух лидеров: и Толгруфа, и Камарада. Они пали, защищая нас. Она пали за нас, пали за восстание и Новый Восход. И мы должны продолжать жить, даже если жизнь потеряла смысл. Я, Мелисса, Хэммингс, Альмераан, Вильгельм хотим отправиться в Чертог Света, чтобы получить наставления от лучших из лучших и, может, найти свое место в жизни. Я призываю вас присоединиться к нам, а не отдаваться на течение реки. Толгруф всегда говорил, что мы сами пишем свою судьбу и только прошлое не можем переписать...