Заупокойная месса
Шрифт:
Ева насмешливоА у тебя не было оружия?
Тадеуш тем же тономЗаряды подмокли.
ЕваИ ты не боялся смерти?
ТадеушЯ искал ее. Ведь и в этом есть красота — быть растерзанным таким царственным зверем!
ЕваДа, и в этом красота… А вот и Бронка вернулась.
Второе
Бронка возбужденноАх, если бы вы видели, как дивно хорошо было кататься. Лед сверкает искрами замерзшего снега! А луна, луна!.. Чудно, чудно… Правда, Казя? Ты ведь и сам говорил, что это дивно. (Обращаясь к Еве.)Нет, завтра ты непременно должна пойти с нами. Все точно нарочно для тебя сделано: снег, луна и Казя, Казя, ха-ха-ха… Ты не смотри, что он такой скучный, я никого не видала, кто бы так великолепно катался на коньках.
КазимирНу, Бронка по своей привычке все преувеличивает. Вовсе уж не было так дивно! Снег на пруду совсем не расчищен, и милая моя невестка забавлялась тем, что бродила по колено в снегу.
Бронка рассеянноО, как он лжет, как он лжет… Ах ты, недобрый… (Вдруг к Тадеушу)Ты, Тадя, может быть, недоволен, что я была так долго? Но видишь, дорогой, я знала, что ты с моей Евой, и я нарочно хотела, чтобы вы побыли вместе, чтобы, наконец, через год ты сбросил с себя свой деревенский вид и поднялся опять с Евой в те области, которые для меня, бедной, слишком высоки. (Прижимается к Еве)Ах, какая ты, Ева счастливая, — ты совсем другая, чем все мы! Я так хорошо помню, как после обручения приехала к тебе… слышишь, Тадя? Комната была вот такая, совсем, совсем такая, как вот эта, в которой мы сейчас… (Точно просыпаясь от сна.)Поразительно, Ева, — твоя комната была совершенно так же меблирована, как наша.
ЕваНу что же в этом удивительного, Броня… Просто, должно быть, случайное совпадение.
Тадеуш холодноВероятно, один и тот же драпировщик отделывал квартиру пани Евы и мою.
БронкаГм… Да, должно быть… Помнишь, Ева, как мы с тобой сидели у камина? Ты смотрела на огонь, а я рассказывала тебе без конца уж и сама не знаю — о чем… обо всем, что приходило в голову, и ты была такая добрая, такая терпеливая…
Тадеуш нежноЧто с тобой, детка дорогая, отчего ты сегодня такая возбужденная?
БронкаАх я хотела бы летать!.. Высоко-высоко, как птица, но только все бьюсь крыльями о землю… И такая тоска, так страстно хочется взлететь, а крылья — будто свинцовые… Ева, Ева, какая ты счастливая…
КазимирВот видишь, говорил я тебе, что такой усиленный
Бронка с упорствомВот уж нет, совсем нет, у меня часто бывают такие нервные припадки… Просто я — глупый, капризный ребенок.
ТадеушНет, оставайтесь, я пойду сам. Я скоро успокою ее.
Третье явление
Казимир тревожноБронка, должно быть, больна, целый день она была такая встревоженная и как-то искусственно возбужденная…
ЕваЯ сама удивляюсь — никогда еще не видала я ее такой.
Казимир вдругНо вы заметили, что Бронка со вчерашнего дня стала совсем другой!
ЕваЯ только что говорила об этом вашему брату.
КазимирЗаметили вы, какая она была неспокойная вчера вечером и сегодня весь день?
ЕваКонечно, — и страшно удивлена!
КазимирИ вы не догадываетесь, в чем причина такой внезапной перемены?
ЕваНет.
КазимирГм… Но вы наверно заметили также, что и Тадеуш стал сам не свой, какой-то задумчивый, раздражительный!
ЕваЕго я другим и не знала.
КазимирНо зато я знал: он приехал веселый, счастливый, влюбленный в Бронку, давно уже не видал я его таким полным сил и веры в себя, в свое счастье…
ЕваНу и что же?
Казимир быстро взглядывает на нееИ я не могу понять такого внезапного перелома.
ЕваЗнаете, мне начинает казаться, что вы мне приписываете эту внезапную перемену в его настроении?
КазимирЗаметили вы, что Бронка пришла сегодня к завтраку с заплаканными глазами? Я мог бы присягнуть, что она проплакала всю ночь.
ЕваИ вы думаете, что я в этом виновата?
КазимирДа совсем нет, мне и в голову не приходило… Тут совсем другое… Я не хотел бы, чтобы вы хоть на секунду подумали, что я собираюсь испытывать вас, — но со вчерашнего дня все так поразительно и так резко изменилось. Чувствуется в воздухе какая-то странная загадка… Я хотел бы ее разгадать… Видите ли, я — человек нервный, а такие люди не выносят духоты перед бурей.
ЕваДухоты перед бурей.
КазимирДа, как бы это ни называлось, во всяком случае есть что-то в воздухе и такая чуткая душа, как душа Бронки, чувствует это инстинктом… О, слышите, как она плачет?