Завербованная смерть
Шрифт:
Слаженно затянул вдруг оркестр местных народных инструментов, поддавшись чьей-то патриотической ностальгии и долларовому поощрению русской души, и посетители единодушно откликнулись на этот призыв хрустально-бокальным звоном.
– Знаешь, насчет ресторана ты оказался прав… – Вероника печально улыбнулась и встала из-за столика. – Извини, но я от всего этого уже успела отвыкнуть.
– Пойдем тогда погуляем. – Оршанскому очень не хотелось, чтобы этот вечер
– Нет, – отрезала девушка. – Провожать меня не надо. Во-первых, не хочу, чтобы ты знал, где я живу, – пояснила свой отказ гимнастка, – а во-вторых, боюсь, что ты заблудишься. Хочешь, иди отдыхать или найди место потише. Можешь остаться. Когда-то меня это тоже не раздражало, но теперь… – Мягким движением она усадила Александра обратно за столик, нежно поцеловала его в щеку и ушла по-английски, по-русски, однако, не предложив разделить пополам счет за ужин.
– Слушай, Костя, – донесся из-за стены голос подвыпившего Вольдемара Жозеффи, – давай подойдем к проблеме твоей медведицы рационально. Сдадим ее на мясо. Медвежатина – это же деликатес. Четыреста кило, пусть даже по пять баксов – это же две штуки!
– Володя! – До Оршанского впервые донесся серебряный колокольчик Изольды. Правда, уже слегка надтреснутый.
– Н-н-не позволю, – решительно возразил укротитель, – и не из чувства гуманности, а потому, что четыреста кило в Антон Павловиче нету. Ты бы сильно разжирел на этой вегетарианской жратве? – Из-за ширмы донеслось бряканье посуды. – Так и медведей кормят такой же дрянью: морковка, яблоки, апельсины, печенье, ну и плюс немного меда.
– Почему так скудно? – поинтересовалась захмелевшая Изольда.
– Потому что медведи – не свиньи, – ответил дрессировщик, – они все подряд не едят. А мясо цирковым косолапым категорически запрещено. Если мишка попробует даже фарш из гастронома, для человека он становится очень опасным. Запросто вместе с костями сожрать может.
– Знаешь что, дружище, – попросил Александр у безмолвно появившегося официанта, – я, пожалуй, задержусь у вас ненадолго. Будь любезен, принеси-ка мне водки. И мяса, – добавил Оршанский, ковырнув вилкой местную фруктово-овощную кухню. – Очень кушать хочется.
– Могу предложить прекрасные рыбные блюда.
– Местного приготовления? – поинтересовался журналист.
– Да.
– Ну, коли уж нет мяса, давай тащи свою рыбу, – благодушно согласился Александр, – тоже белок.
Гарсон удалился, а Оршанский стал внимательно прислушиваться к беседе, стараясь не пропустить ни одного слова. Сделать это в общем-то было нетрудно, так как шум в ресторане усиливался с каждой выпитой рюмкой, и беседы велись хоть и задушевные, но докричаться до соседа было не так уж и просто. Надо было сильно поднапрячь голосовые связки. Троице это вполне удавалось, да и сидели они всего в каком-то метре от журналиста, так что напрягаться ему особенно не приходилось.
– Слушай, Костя, а давай мы твоей медведице напоследок праздник устроим: купим ей бутылочку водки, салатика местного из лопухов… – Жозеффи уже изрядно накачался местным вином, которое, как известно, пьется как сок, а действует как коньяк. – Помню, один дрессировщик собачек своих напоил…
– Убью на месте, – неожиданно злобно прорычал Заметалин, прервав истерический смех Изольды. – И думать не могите. Даже приближаться к медведю с запахом алкоголя. Это, считай, смерть. Как-то в цирке на Цветном то ли униформист, то ли
– Так мы ж в клетку не полезем, – сопротивлялся иллюзионист, которому, видимо, очень понравилась идея праздничного ужина для мишки, – мы можем ему все это на лопате сунуть.
– Все, хватит об этом, – отрезал Заметалин, – мне, конечно, нравятся твои грандиозные планы и твоя забота об Антоне Павловиче, но одно дело – пьяные собачки, и совсем другое – пьяный грузовик. И фантазии в голове у захмелевшего медведя куда больше, чем в твоей. Уж поверь мне на слово.
– Послушайте, мальчики, – послышался капризный голосок Изольды, – ну что вы все о работе и о работе? Нашли время. И, главное, место, – справедливо заметила она. – Пойдемте лучше потанцуем. Вольдемар, ты меня пригласишь?
Иллюзионист нехотя глянул на свою ассистентку, зато с готовностью поднялся Заметалин. Вот с кем с кем, а с ним танцевать Изольде хотелось меньше всего. От неприятной ситуации ее спас звонок на мобильный телефон. Звонила мама.
– Извините, Константин, как-нибудь в другой раз. – Она категорично выставила вперед ладонь и отошла чуть подальше от столика и громыхающего оркестра.
Отделавшись от родительницы короткими «нет», «да», «все хорошо», «устроилась прекрасно» и «кормят замечательно», Изольда сунула телефон в сумочку и, глянув на покинутый столик, увидела, что дрессировщик склонился поближе к Жозеффи и по-заговорщицки что-то ему шепчет. Секретностью, впрочем, здесь и не пахло. Мужчины сидели друг против друга, небольшой наклон над столом не слишком их сблизил, и чтобы расслышать собеседника, им приходилось говорить настолько громко, что в паузах музыкальных гоцаний Изольда вполне отчетливо различала обрывки фраз.
– …в этом ресторане попробовать? – это ее патрон Жозеффи.
– …не договаривались… – пренеприятный тип Заметалин, – …я за твои деньги покупаю и перевожу… не мое дело…
– …все время я? – От возмущения Вольдемар даже обронил бокал. Правда, пустой.
– …что ты – обаятельный…
В душе Изольды снова заерзал червячок сомнений: речь явно не о шампанском. И не о медведице – уж ее-то не надо было закупать и перевозить. Тогда о чем? Непонятные полунамеки и тайные перешептывания мужчин немного беспокоили ассистентку иллюзиониста, но захмелевшая голова соображала медленно, мысли то и дело петляли, перескакивая, словно белка, с одного на другое, а торчать в нескольких метрах от столика и открыто пялиться на собеседников было нетактично. Утро вечера мудренее, решила Изольда и вернулась в компанию уже изрядно подвыпивших мужчин.
Глава 11
Оставшись в одиночестве, Александр не долго переживал свою неудачу. Покорить в первый же вечер женщину, сверх всякой меры избалованную мужским вниманием, – дело весьма непростое, и кавалерийским наскоком такую задачу не решить. Тут, и Оршанский это прекрасно понимал, потребуется длительная, хорошо продуманная осада. Другой вопрос – будет ли у него для этого время? Он ведь, в конце концов, не на отдых сюда приехал, а на работу, с которой, между прочим, его могут отозвать в любое время. В его командировочном удостоверении срок пребывания указан не был.