Завещание Имама
Шрифт:
.......................................................................
В ушах стоит звон, резкий запах выдергивает меня из прошлого.
– Ну, как молодой человек?
Это голова профессора.
– Вы меня прервали на самом важном. Я хотел что то попросить своего издателя.
– Издателя?
– Ну да. Я знаю, что его зовут Шариф и он поручил мне очень важную работу.
– Я видел ваши осциллограммы. Действительно, ваш мозг, после того, как получил искусственный толчок, вышел на характерные кривые
– А до этого?
– Как вам сказать? У нас были подобные пациенты, поэтому что есть знакомое... и в то же время... Я думаю, что у вас может быть тромб или кровоизлияние в одной из частей мозга, все может быть после встряски... Полежите у нас недельку, мы вас как следует обследуем.
– У меня же справка, даже нет паспорта.
– Ну это не проблема. У нас лежат люди сбитые автотранспортом или попавшие в катастрофу, они в большинстве тоже не имеют документов, потом только все выясняется. Так что не беспокойтесь, лежите.
Вечером ко мне в больницу пришел Георгий Иванович. Мы с ним уединились в тупике коридора.
– Узнали что-нибудь, Георгий Иванович?
– Узнал. Наделал ты бед сам себе парень...
– Это из-за "Сатанинских стихов"?
– Из-за них. Твоего издателя разорвали фанатики, а тебя не добили, но ищут... Второй год ищут. Постой..., а как же ты... Ты узнал об этом сам?
– Ну да, ровно два часа тому назад. Профессор вел мне в мозг какой то раздражитель, вот я какую то частицу правды о себе и узнал.
– И знаешь, что тебя зовут Александр Саидович Сафаров? Что ты жил в Самарканде, там же окончил университет на факультете восточных языков. Работал переводчиком в издательстве "Прогресс". Был участником войны в Афганистане, там же отсидел пол года на гауптвахте, за то что выпустил из тюрьмы пленного афганца. По глупости согласился сделать перевод книги Салмана Рушди. Теперь все ваххабисты готовы перерезать тебе горло, рыщут по всему Союзу.
– Ваххабисты, это кто?
– Националистическое течение фанатиков ислама в арабском мире. К сожалению, у нас их оказалось слишком много. Даже в Москве этого не ожидали...
– Они, ну эти в КГБ, могут чем-нибудь помочь мне?
– Как тебе сказать, в общем то согласны, но сказали, раз болен, надо бы полечится немного. Они еще поговорят с местными врачами, а потом тебе скажут, что делать.
– Спасибо, Георгий Иванович.
– Ничего, поправляйся. Я тебе яблок принес, - он передает мне пакет. Тебе привет от Маши и Павла. Сынок то у меня молодцом оказался, Мне все рассказал, как тебя протолкнул сюда.
– Замечательный парнишка.
– Пока, Саша.
– До свидания Георгий Иванович.
Прошли еще двое суток.
– Ты готов, Александр?
Это профессор, опять он меня положил на стол и обвешал электродами. Теперь он уже зовет не Иваном, а Александром.
– Готов.
– Внимание, включаю.
Знакомый
.......................................................................
До чего же темно. Нет луны, только яркие звезды усыпали небо, но они не дают даже частицы света на землю. Где то недалеко слабо светятся палатки, там не спят дежурные, да еще по периметру лагеря, вспыхивают фонарики разводящих. Я в карауле, охраняю арестованных, которые чисто по-афгански, засажены в ямы- тюрьмы и сверху зажаты решеткой. Только что вспыхнувшая боль в голове, заставила меня застыть над одной из таких ям.
– Эй, часовой, - слышится по-русски из глубины земли.
Я даже вздрогнул, сам знаю, что все арестованные афганцы и по-русски не понимают.
– Кто это?
– Переводчик, это ты?
– наступила большая пауза.
– Это я мулла Фархас.
Ага, заговорил значит по-русски.
– Что вам надо?
– У меня очень сочится и болит глаз, нельзя ли бросить какую-нибудь чистую тряпку...
– Увы, у меня ничего нет.
– Меня расстреляют?
– Конечно.
Опять тишина и вдруг тихий голос просит.
– Перед смертью, почитай что-нибудь из... Навои...
– Мне нельзя говорить с арестованными.
– Зря ты так. Ты все равно не такой как те, твой капитан или прапорщик. Ты грамотней и умнее их.
– Не уговаривайте, бесполезно.
Только собрался отойти и вдруг, из ямы понеслись стихи на чистом русском языке.
Быстробегущий небосвод, внемли!
Покоя алчет слабый сын земли.
Лекарство дай от робости моей,
Избавь меня от клеветы людей.
Коварный недуг чтобы не вонзал
Мне в сердце сотни ядовитых жал,
Чтоб превратясь для стрел обид в мишень,
Мозг не гудел, как улей, целый день;
Чтоб сердце разоренная страна
Мир обрела, была возрождена...
Я застыл. Уже мешая арабский с русским языком, мулла декламировал чуть ли не всего Алишера Навои. Я поспешил отойти к следующим ямам.
Пришел разводящий, меня сменили на посту и отвели в караулку. Теперь два часа бодрствования и два часа сна, потом опять на пост.
Уже почти семь утра. До конца поспать мне не удалось. Перед самым заступлением на пост, в караулку ворвался капитан Чечурин.
– Литер, - неуважительно обратился он к начальнику караула лейтенанту Пряничникову, - мне нужен срочно арестованный мулла Фархас и переводчик Джафаров. Вот тебе бумага на муллу...
– Я не могу освободить рядового Джафарова, он сейчас должен заступить в караул.
– Что значит не могу? Замени. Здесь, понимаешь, дело наиважнейшее, а он выкобенивается. На кой хрен нужен пленный без переводчика.
Лейтенант морщится, потом походит к телефону.
– Я должен согласовать все с командиром части.