Завещание предков
Шрифт:
– Это долг мой как...
– Чуть не проговорился я.
– В общем, я поехал, а вы тут смотрите, носами не щелкайте.
И, подмигнув Борису, выехал за стену, где степняк, в который раз орал свой призыв.
– Урусуты! Великий хан...
– Монгол, увидев меня, замолчал.
– Что вылупился?
– Ухмыльнулся ему.
– Я буду за "мехел багатура". Веди к своему хану.
Медленно меня оглядел. А что, в чем был в том и поехал. Налатник разорван в клочья, латные рукавицы в том же состоянии,
Наконец степняк кивнул:
– Хан ждёт.
– И направил коня вниз, а я глянул вверх - ворон так и кружил. Помахал ему рукой:
– Ты со мной, дружище? Ну, пошли с серым кречетом побеседуем.
– И поехал следом за поганым.
Монгольские тысячи стоящие у подножия холма раздались в стороны, пропуская нас.
– Хичирхэг... мехел...
– Шепот летел над всадниками. Ну да, я ваша смерть. По крайней мере, поганых больше сотни положил. Жаль, что мало, но ещё не вечер. Вырваться бы из ваших тисков, да сил ещё собрать. И на реке Сить вломить вам так, чтобы летели впереди своего визга и дорогу на Русь позабыли.
Ханская гвардия тоже раздалась в стороны, пропуская нас, и тут же окружила. Степняк, не оборачиваясь, бросил через плечо:
– Ждать тут.
– И проехал вперёд. За ним строй коричневых монгол сомкнулся, а я остался в окружении двойного кольца из тяжелых всадников. Из-под шлемов меня сверлили взглядом сотни глаз. Зевая, расставил руки в стороны и потянулся, разминая своё тело. Ханская гвардия тут же опустила и нацелила на меня копья, а задние ряды моментально натянули луки.
Вона как! Боитесь?
– Не дрейфь, не трону я вас, пока. Ишь, какие нервные!
– Мне стало смешно. Интересно, а если я чихну, они своими стрелами меня сразу в ёжика превратят? Самое смешное, что совсем не страшно.
Как ни странно, копья опустили, но луки не убрали. Только тетиву ослабили.
– Анхаарал гэх гийцетгэл!
Строй раздвинулся, и внутрь круга въехали всадники. Пригляделся - кто тут Батый? А, конечно, вот этот, в самом центре, с величавым выражением на лице. На белом коне, в богато разукрашенных халатах, поверх которых надета позолоченная кольчуга и налатник с мехом. Да и конь у него красавец! А рядом пожилой воин с суровым взглядом - это, значит, Сугдей. Кто остальные? Не важно.
Они остановились в десяти метрах от меня. Чуть вперёд выдвинулся давнишний монгол, который вещал желание хана взглянуть на чудо-богатыря.
– Склонись, урус, перед повелителем!
Я усмехнулся:
– Счас, разбежался.
Слитный шелест лат и на меня опять нацелились сотни стрел. Но всадник на белом скакуне что-то тихо произнес, а седой резко выкрикнул и копья с луками опустились. Глашатай
– Ты не Ефпатий Коловрат. Хан хотел видеть его.
– Да, я не Коловрат. Он погиб. Ваши пороки его убили.
Батый покивал с закрытыми глазами, а Сугдей, вдруг, выкрикнул:
– Хэн ху, эрчтей цэрэг?
Не дождавшись переводчика, сказал:
– У нас все великие воины, монгол. А я простой боярин. Звать меня Владимир.
Степняк, чуть помедлив, перевёл Батыю мои слова. Тот выслушал, кивнул и опять тихо что-то сказал, а толмач произнёс:
– Великий хан восхищен вашим мужеством, церик Владимир. Ему нравятся сильные воины. Великий хан желает видеть таких богатуров в своём войске.
Как назло, накатила зевота, и я, подавив зевок, резко выпрямился:
– Я торговать своей честью не собираюсь. Русский я, русским навек и останусь. Так хану и переведи.
Батый долго на меня смотрел, потом толмач, выслушав хана, сказал:
– Великому хану по сердцу смелые воины. А по сему.... Великий хан повелевает. Всех уруских воинов отпустить с миром. Вы можете забрать всех погибших воев с собой и с честью похоронить их.
Вот это номер! Нас отпускают. Прав, прав Кулибин - история своё возьмет. Нет никакого "эффекта бабочки", нет ничего, что помешает течению уже свершенной истории. А свою судьбу человек может творить только в своём времени.
Из-за ханской свиты появился всадник в черном халате. Он пристально посмотрел на меня и, подъехав к Батыю, что-то сказал. Толмач, тут же, перевёл:
– Ты тот Велесов, что бился у реки с двумя сотнями против двадцати.
Я пожал плечами:
– Да я тот Велесов. И что?
– И пригляделся к тому монголу. Злость накатила волной, это был Буол. Жив, тварь. Жаль Борзов погиб, ну ничего, сочтёмся.
– Ты убил много воинов хана.
– Мы ведь враги.
– Подавив очередной зевок и пожав плечами, сказал я, при этом пристально смотря на Буола. Не достать, далеко стоит. И вон сколько стрел направлено, просто не успею.
Батый долго смотрел на меня, наконец, двинув чуть вперед коня, впервые сказал громко:
– Би холдуулах чи. Бид мєн цуглах, миний дайсан
И я понял его, повторив про себя - конечно, встретимся. А хан развернулся и ускакал прочь. Вслед за ним двинулась его свита, затем, обтекая меня на почтительном расстоянии, ушла ханская гвардия.
Я озирался, не понимая - что происходит? Монголы уходили, игнорируя меня и оставшихся на холме русских ратников. Ну да, как в истории и писано, то есть в сказании о Ефпатии. Пожав плечами, повернул коня и медленно поехал к укреплению. Там наверно тоже не понимают - что всё это значит?