Завещание предков

Валентинович Владислав

– Вон там стоят пороки и сейчас они угрожают только нам. Но что есть мы? Мы вои. А через несколько дней они будут кидать камни в города, где женщины и маленькие дети. Знаю далеко и трудно. Но надо.

– Да что, Володимир Иванович, разве мы не понимаем?
– Треш слабо улыбнулся и пихнул Павла Савельева. Тот кивнул:

– Добросим стрелу, не зря столько времени тренировались.

Ден-н-н!

Высунувшись за щит, увидел, что один порок метнул снаряд. Он перелетел холм и с треском вломился в лес. Только странный снаряд,

цвет какой-то светлый, не каменный.

Ден-н-н!

Второй снаряд зарылся в снег перед холмом, подняв его в разные стороны.

Ден-н-н! Ден-н-н!

Один пролетел над нами и упал примерно там же где и первый, а второй ударил в крайнюю бревенчатую стену и взорвался мелкими осколками. Сама стена разлетелась по бревнышкам.

Мать ети! Льдом швыряются! Камни для городов берегут? Ну да, чего на нас булыжники тратить? Лед наши стены разобьёт, а его зимой вдоволь на реках. Пора их уничтожать, а то скоро пристреляются.

– Так парни, приготовились.

Каждый из новиков взял по стреле-снаряду, только что наполненных горючей смесью. Стрелять надо сразу, поскольку она очень быстро просачивалась сквозь бересту.

– Цель - пороки. Ориентир два крайних. Приготовились, - я отошел в сторону и приготовил свою стрелу с пропитанной нефтью паклей, - бей!

Пятьдесят с лишним стрел полетело в сторону метательных машин. А ведь точно стрелы летят! Зря я сомневался. Почти все стрелы разбились о деревянные конструкции метателей. Некоторые упали между ними. Пора кидать огонь, а то орудийная прислуга и степняки вокруг засуетились. В силу того, что контейнеры с нефтью при выстреле могут разрушиться, новики стреляли без фитилей. Следом за новиками, обмотанными горящей паклей стрелами, выстрелили мы. Я, Демьян, Треш стреляли из луков, дед Матвей из арбалета, для которого такое расстояние не было предельным. Четыре стрелы, оставляя черный след, взмыли вверх и полетели к порокам, но крайняя из них, выпущенная Кубиным, вдруг перестала дымить. Наши стрелы, в отличие от зажигательных, упали точно. Три огненных столба взмыли вверх, а через мгновение вспыхнул ещё один. Пламя от соседнего, по расплесканной вокруг нефти, перекинулось на четвертый, и дед Матвей опустил арбалет с ещё одной зажигательной стрелой.

До нас долетел треск пожара и яростный рёв степняков. Вокруг пылающих метательных машин суетились люди, пытаясь потушить пожар. Бесполезно. Нашу смесь, в которую добавили все, что может гореть, даже самогон, потушить невозможно. Проверено. Если только все монголы разденутся и плотно закидают пороки своей одеждой.

Коловрат, глядя на огонь, усмехнулся:

– Вот и нет у поганых пороков.

– Что, совсем никаких? Ты уверен?

– А вот и ответ.
– Бояре вскинули щиты и по ним, градом, застучали стрелы.

Ефпатий глянул на меня:

– Пороков больше нет?
– И захохотал. Я смотрел на него, улыбаясь, и думал - ведь он должен был от камня, брошенного пороком

погибнуть. Неужели историю изменили, или в легенде что-то напутано? Мы шагнули вплотную к стене, так как стрелы стали сыпаться гуще. Коловрат смеялся, посмеивались бояре.

Бабах!

Это что ещё?

Вдруг, дальняя стена из брёвен разлетелась щепой.

Бабах!

Что-то ухнуло рядом и нас обильно присыпало снегом.

– Никак пушки?
– Вскочил Ефпатин.

Я подбежал к углу и выглянул за стену, с другой стороны высунулся дед Матвей и Коловрат. У самого подножья холма, чуть в стороне от догорающих пороков суетилась кучка людей. К одной фигуре несли какие-то трубы, потом вспыхнуло пламя, и край бревенчатой стены разлетелся в стороны. Вот и пушки, а с ними и китайские спецы. Кто бы поверил? Только странно - после выстрела, трубу оттаскивали в сторону и ставили другую. Одноразовые пушки? А наводчик один? Лук в руку, наложил стрелу. Наводчик - штучный товар. Вот он, на кончике стрелы, в меня целит. Тонко пропела тетива, а сердце отстучало три раза, как я увидел, что китаец отлетел со стрелой в глазу. Но пушка все равно выстрелила. Успел огонь поднести, поганец!

Бабах!

Стена, за которой стояли мы, вспучилась брёвнами.

Удар, и темнота.

19.

Моя душа теперь пуста,

Я мёртв, рождённый семь веков назад.

Моя душа теперь пуста,

В глазах лишь боль и в сердце ад.

Я мёртв с тех пор, как видел смерть.

Мой разум холоден, остыл.

Я мёртв с тех пор, как видел смерть.

Своё я имя позабыл.

Берсеркер имя не моё,

И страшен мой оскал лица.

Берсеркер имя не моё,

Нет имени у мертвеца.

Вы называйте меня - месть!

По зову долга - кровь за кровь!

Вы называйте меня - месть!

Мщу за убитую любовь.

Вы называйте меня - месть!

Я мщу за мой сожженный лес.

Вы называйте меня - месть!

Я мщу, за пламя до небес.

Вы называйте меня страх!

Вам страшен острый мой клинок!

Вы называйте меня страх!

Плетёт из смерти он венок.

Вы называйте меня страх!

За мною сотни мертвецов.

Вы называйте меня страх!

Я тень земли, я тень отцов.

Вот грудь последнего врага,

Пробило сабли остриё.

Теплее станет моя кровь.

И вспомню имя я своё.

Мир вокруг перестал бешено крутиться и остановился покрываясь плотным туманом. Где я? Почему один? Все погибли? Меня вдруг окружили призрачные фигуры. Монголы? Я сжал саблю крепче и крикнул:

– Ну, поганые, подходите!

Из тумана вышел человек, и я увидел знакомое лицо.

– Отец?
– Ноги подогнулись, голова закружилась, а в груди заболело.

– Здравствуй, сын.
– Он улыбнулся.
– Я давно тебя не видел, Володя.