Завещание предков
Шрифт:
Перед толпой слишком резко осадил коня, да так, что он встал как вкопанный, лишь чуть наклонившись и качнувшись вперед, а я, по инерции вылетел из седла. По счастливому случаю, не сделав кульбит, а просто пролетев и встав на ноги, и не потеряв силы инерции, я слишком сильно влетел в толпу, успев крикнуть:
– Поберегись!
Вынырнув из толпящихся, остолбенел. Как говорится - картина маслом: в стороне куча разбитых щитов и брошенные тренировочные дубовые сабли, на чурках сидят взмыленные братья Борзовы и Демьян Горин, но почему-то все трое улыбаются. А на середину
– Что тут творится?
– Это Кубин, тяжело выдохнул, вынырнув прямо за мной.
– А это мы тут об заклад бьёмся кто лучше, Володимир Иванович.
А я и не заметил что, вынырнув из толпящихся ратников, раздвинул в стороны Дорофея Семеновича и Владимира Юрьевича, которые улыбаясь смотрели на нас.
– Вот, ваш молодец уложил обоих Борзовых. А я три гривны проиграл.
Княжич, похоже и не жалеет о проигрыше и выглядит весьма довольным. Я ещё раз оглядываю площадку, где уже приготовились стрелять из луков четыре стрелка и облегчённо вздыхаю. Блин, а чего в голову-то не придёт. Это всё тот мужик: "бой, говорит, смотреть", тьфу, мы тоже хороши, только о худшем привыкли думать. Подошел довольный Демьян:
– А я все бои выиграл, боярин. Почитай одну-две лишних гривны заработал.
Дед Матвей смерил его строгим взглядом и сказал:
– Вот лишнюю гривну в дружинную казну и отдашь.
Я кивнул, соглашаясь с Кубиным, а княжич и воевода засмеялись:
– Строги вы, бояре.
Отсмеявшись, княжич и воевода переглянулись и Владимир Юрьевич, уже серьёзно сказал:
– Пройдёмте, бояре, в светлицу мою. Поговорим.
Княжич приоткрыл окно, и светлица наполнилась октябрьской прохладой. Немного постоял, всматриваясь на разворачивающееся снаружи действо, потом развернулся к нам.
– Отец весть прислал. Повелел мне к нему срочно прибыть. Мыслю, слухи о собирающейся рати достигли и его. Поэтому я отбываю завтра. За крепостницу остается в ответе Дорофей Семенович. Куда ты, Володимир Иванович, бояр отправляешь?
– Дальше по Оке, мимо Мурома до Городца-у-Рязани. Так мы с купцом условились.
А хорошая идея пришла мне в гостях у купца. Не додумавшись до того, что ещё можно купить на оставшиеся по долгу гривны, я предложил использовать ладью купца, чтоб доставить группу ратников в нужное нам место.
– Добре, до Вязьмы вместе пойдём.
Владимир Юрьевич подошел и оперся о стол.
– Что ж, бояре, много я узнал о вас и на многое вы мне открыли глаза. Не всему я верил, что о вас говорили, и отец тоже не верил.
– Он помолчал немного.
– После вести о Китеже и гибели поместного ополчения, он долго горевал и молился. Ведь град был для него дороже всего.
Княжич вдруг повернулся и посмотрел на меня:
– Скажи, боярин, пойдёшь служить к отцу?
Вот оно. Долго же решался сказать это мне княжич. Кем мне предложат стать, сотником, тысяцким, воеводой? Но общее командование останется за князем, а это сразу свяжет руки. Даже ещё летом отказался бы, в любом случае. Присоединиться к общему войску - сразу поставить крест на
– Передай Великому князю моё почтение и признание. Я не могу принять его предложение. Пусть не держит зла и не таит обиду.
Владимир Юрьевич пристально посмотрел на меня и кивнул:
– Что ж, Бог тебе судья.
Да, Бог мне судья. Но по-другому нельзя. А на душе стало погано.
Всю ночь снились лица убитых на Буевом поле, и Илья Горин опять умирал у меня на глазах, а я кричал ему: "Прости".
Утром поднялся весь разбитый.
После молебна, выехали провожать наших пионеров. В отряд входили братья Варнавины, бояре Бравый, Стастин и Бедата, все со своими холопами. Вместе с ними отправлялись тридцать мужиков с инструментами. До реки ехали молча. Княжеский струг и ладья стояли рядом. Пока заводили на ладью лошадей, сказал напоследок боярину Бедате:
– Иван Григорьевич, значит, как и говорили - высаживают вас за версту от Городца, что на Оке стоит, и уходите строго на прикол-звезду. Пройдёте около ста вёрст и ищете место для первой стоянки. Потом, как найдёте, смотрите место для второй, дальше на пятьдесят вёрст. Главное чтоб места глухие были. По возможности покупайте сено. И не забывайте метки оставлять, чтоб вас потом найти. Удачи и храни вас Господь.
– Все будет хорошо, Володимир Иванович.
Княжич, стоя у сходен, что-то говорил Дорофею Семеновичу. Я подошел попрощаться.
– Передай отцу всё, что я тебе говорил. Всё передай. Пусть не медлит и собирает большую рать. Не стоит надеяться на милость врага, поганые не такие, они жестокие. Мы для них - рабы. И... и если станет совсем худо - я приду. И ещё, - я посмотрел в глаза княжича, - береги себя.
Владимир Юрьевич вбежал на струг и уже на нем поднял руку в прощальном жесте. Ладья уже отплыла на середину русла, но легкий струг быстро нагнал её. На мое плечо легла рука. Рядом стоял дед Матвей.
– Вот и всё, Володя, назад пути нет. Делай, что должен и будь что будет.
– Ты прав, Матвей Власович, делай, что должен.
– Дорофей Семёнович устало вздохнул и сказал:
– Поехали, бояре, у нас полно дел.
Как же трудно ждать. Тянущееся время убивается делами, но в мгновения, когда дела сделаны, чувствуешь опять, что часы как будто замерли. Раздражает зависимость от погоды. Ведь никуда не денешься, а ждать ледостава придётся. Для дружины, больше пяти сотен и огромного обоза, нужны замерзшие реки, которые и есть в этом времени главными дорогами. Иначе добираться придется очень долго. Как назло, стояли теплые дни. Погода словно смеялась - по утрам легкий морозец, который только и мог заморозить небольшие лужи, а днем солнце растапливало лед.