Завещание предков

Валентинович Владислав

Сказал и по его лицу пролетела тень, но сразу усужливо растянул рот в улыбке, которая напоминала больше оскал, чем улыбку. И она не отпугивает клиентов?

Ага, проговорился, наверняка соглядатай. Что говорить? Тут все купцы являются разведчиками, что им помогает в торговых делах. Торгуя в чужих городах, всегда замечают всё и потом передают заинтересованным лицам. Тот купец тоже не составляет исключения. Княжич подробно передал весь разговор с ним, но хотелось поговорить самому, задать другие вопросы, может чего ещё прояснится?

А этот, похоже, исключение, а то вон как сфотографировал нас глазами. Ну и пусть, сколько

ратников пришло накануне в крепость секрета не составляло. Сколько нас и в чём мы пришли, видели все. Что привезено в большом обозе, который пришел вместе с нами пусть гадают. Тем более, что не все ратники в дружине знают о наших с Кубиным задумках. А демонстрировать княжичу наше умение строить каре не будем, а то больно зрителей много. Этот всяко придёт поглазеть. Конечно, во всех подозревать шпионов - паранойя, но лучше перебдеть, чем потом расплачиваться кровью. Блин, и ведь ничего не докажешь - купец есть купец, они здесь как дипломаты моего времени, пока на торгу - лица неприкосновенные. Вот отплывут куда, тогда и карты в руки. Но заниматься пиратством я не собираюсь, не факт, что такой тут один. Всех не вычислить, наверняка найдётся купленный или ещё чем-то обязанный монголам человечек, что регулярно шлёт донесения об обстановке в городе. А сколько таких в Рязани? Она ведь первая на очереди у Батыя. Надо бы на этот счёт с Владимиром Юрьевичем поговорить.

Кубин, тем временем, договорился со скуластым купцом о соли с перцем и мешке сухой ягодно-ореховой смеси. Обошлось это нам в такую же цену, как и моя меховая куртка, бобровая шапка и налатник вместе взятые.

Купец вышел из лавки проводить нас, ещё раз вглядевшись в лица. Наверняка он знает наши имена, теперь ориентировки на всех князей, воевод и сотников пополнятся ещё и нашими. Пропустить дружину более чем в пять сотен воев, монгольская разведка не может. Не удивлюсь, если они знают о каждом боярине.

– Амбары Кузьмы Ерофеевича там.
– И дед Матвей махнул куда-то вбок.

Лавка и амбары нужного нам купца стояли у самого края торга. В них торговали почти всем, от одежды до доспехов и оружия, но основной товар у купца - это хлеб и крупы. Вот и едем поговорить с ним о его наблюдениях и сторговаться о запасе круп для дружины.

Кузьма Ерофеевич, оказался в лавке и как радушный хозяин, пригласил нас отобедать. Двор у купца оказался обширный, но заставленный телегами. Первые этажи дома были собственно амбары, а второй этаж был жилым. Разносолов у купца - что на княжеском столе, разве что сам стол не такой большой, но блюд стоит - всё не осилишь. Вино тоже разное, дегустация могла затянуться надолго. Разговаривали на разные темы, но, впрочем, больше говорил Кузьма Ерофеевич - о вине, что прикупил по выгодной цене, о том, что он удачно расторговался этим летом, посетовал, что урожай собран в этом году богатый и на крупы цены упали. Между делом он прикладывался к кубку с вином, и порядком опьянел, но разговор вёл размерено. Кубин и я не прерывали монолог купца, поддакивая и иногда задавая наводящие вопросы. Вдруг купец произнёс:

– Эхма, не успел я дела тут закончить, теперь в Новгород до холодов уйти не успею.

Кубин и я переглянулись, и Дед Матвей осторожно спросил:

– А чего так?

Кузьма Ерофеевич подвигал бровями, залпом опрокинул остатки вина в рот и медленно произнес:

– Чую что-то будет. Я этим летом до самого Сарая доходил. Так слух там идёт -

местный хан данников не менее десяти сотен воев отправил куда-то. Орда собирается, не к добру. Вот и мыслил я в Новгород податься.

Мы опять переглянулись. У купца-то чутьё хорошее, чует, что может произойти, даже точно не зная, что именно. Похоже, больше он ничего не знает, а спрашивать напрямую неохота, кто знает, как он себя поведёт? Наш интерес к этому факту только подтолкнёт купца к бегству из города, а за ним ринутся и остальные. А это нам не надо.

Ладно, переходим к плану "Б".

– Кузьма Ерофеевич, ты баял, что круп у тебя полны амбары, так мы у тебя их купим.

Купец сразу улыбнулся бородой и бодро спросил:

– Сколько надобно, мешок, два?

– Две сотни гречи и хлеба сотни три.

Купец округлил глаза, потом икнул и переспросил:

– Сколько?

– Ты не ослышался, Кузьма Ерофеевич.

Купец удивлённо покачал головой, потом посмотрел в пустой кубок и, повернувшись в сторону двери, проорал:

– Прошка, сбитень неси!

Дверь тут же отворилась и в светлицу будто лебедь быстро вплыла румяная девица. Поставила большой корец на стол, небольшим ковшом разлила сбитень по кубкам и так же плавно уплыла за дверь. Вот так проплыла! Совсем как под песню "Во поле берёзка стояла", так как девица двигалась будто на ногах у неё были надеты ролики.

Купец отхлебнул сбитня и, посмотрев на нас, выдал цену:

– Три гривны!

Оп-па! А я думал дороже будет, поэтому ещё и драгоценности прихватил. Денег-то ещё достаточно, но запас карман не тянет. Тем более что ещё надо небольшую группу снарядить, для того, чтоб базу в глухом месте подготовить, и недалеко от Рязани. Не ожидал я, что цена на крупы низка. Ах, да, купец говорил, что год был урожайным и цены упали. Конечно, надо купить больше крупы, но как всё увезти?

Три гривны. Это три огромных дома под ключ, почти три дворца. Целых три деревни с холопами, но я не собираюсь становиться помещиком. Три боевых коня или три эксклюзивных брони как у меня или Кубина. Если сбить цену, то есть возможность заказать в кузне лишнюю защиту для ратников из дружины. Я кивнул самому себе и предложил:

– Гривна!

Кузьма Ерофеевич поперхнулся сбитнем и... понеслась потеха!

Мы торговались самозабвенно. Купец бился над каждой долей гривны, я за каждую пластину к брони. Временами я поглядывал на молчавшего деда Матвея, но тот смотрел на наш спор невозмутимо, правда, отчего-то чуть багровея.

– Две гривны!

Купец мотнул головой и залпом опрокинул ещё один кубок со сбитнем. Во даёт, а до этого казался пьяным. Ладно, подключаем тяжелую артиллерию. Извлекаю зажигалку и будто бы невзначай начинаю крутить её в руках. Кубин заметив это побагровел ещё сильней и, схватив кубок стал медленно пить, а купец, сдвинув брови, лишь мельком глянул на незнакомый ему предмет.

– Две и три четверти!

Я нажал на кнопку и над зажигалкой появился ровный огонек. Кубин булькнул что-то и пихнул меня ногой. Мне стало понятно его состояние, близкое к истерике. Но концерт ещё не закончен, тем более, что клиент мгновенно созрел. Кузьма Ерофеевич завороженно смотрел на маленькое пламя, не перекрестившись как тот купец, что приобрел первую "вечную свечу". Ладно, этому клиенту про "вечную" говорить не буду. Пожалею Деда Матвея, а то опять живот, смеясь, надорвёт.