Завод 2: назад в СССР

Гуров Валерий Александрович

Долго! Завтра надо будет поразмышлять о том, как сделать процесс ещё быстрее. Задача передо мной стояла ясная — закончить дела на складе до того, как закончится пятничная смена. Непросто будет, придётся голову поломать, ну так к чему нам простые задачи — скучно.

Минут за двадцать до конца рабочего дня я принялся уже складывать оснастку обратно в ящики, когда со стороны входа послышался стук. В гости пожаловал ветеран труда.

— Заходи, Данилыч, — пригласил его я, ловко вставляя с помощью вилочного погрузчика ящик в стеллаж.

— Ну

ты, блин, даешь, Егорка! — изумился токарь, увидев фронт развёрнутой и проделанной мной работы. — А я ещё думаю, чего-то ты по цеху как угорелый носишься, а ты тут целый производственный процесс выстроил!

— Ты чего хотел-то? — я сразу вернул разговор в деловое русло.

Мы, конечно, с ним не враги, ну так и не то чтоб друзья, чтоб просто так лясы точить. Токарь медленно закрыл за собой дверь, сел на стул, придвинутый к столу с картотекой, и заговорил.

— Ты хотел, чтобы я тебе информацию нарыл, — он сунул руку во внутренний карман спецовки, достал оттуда ворох бумаг и выложил на стол. — Вот, пожалуйста, всё как договаривались.

Я вернул в стеллаж очередной ящик, снял перчатки и, заинтересовавшись, пошёл к столу.

— Это что? — взяв бумаги, я пробежался по ним взглядом. — И откуда ты это взял?

— Откуда взял, там больше нет, — хмыкнул токарь. — Только, Егор, сразу проговорю, что бумаги мне выдали с возвратом, и их обратно вернуть надо обязательно, хороших людей подводить нельзя. А то в следующий раз навстречу нам никто не пойдёт.

— Замазали. Сколько у меня есть времени на ознакомление? — уточнил я.

— До завтрашнего утра, — заверил он. — так что у тебя весь вечер и вся ночь, тут о-о-очень много интересного, тебе понравится. Так что пользуйся, если так можно сказать, на здоровье.

— Спасибо, Геннадий Данилович, — поблагодарил я ветерана труда.

Действительно, даже на самый первый взгляд интересного там было немало. Ну а что полезное я смогу из этого материала почерпнуть, следствие покажет.

Токарь похлопал ладонью по бумагам, поднялся из-за стола и направился к выходу. Но прежде остановился и снова оглядел результаты моей сегодняшней работы.

— Я, блин, с тебя поражаюсь, Егорка! — искренне проговорил он. — Вот попомни мои слова, далеко пойдёшь, только тебе надо не работягой вкалывать, а в мастера переходить. Как минимум!

— Ну это жизнь покажет, куда я перейду, — ответил я с лёгкой улыбкой.

— Всего хорошего, Егор!

— И тебе не болеть.

Я сел на освободившейся стул и уже внимательней изучил документацию. Здесь была сборная солянка из маршрутных карт и накладных. При первом и поверхностном ознакомлении ничего странного здесь не было заметно. И попадись эта документация человеку несведущему — бумаги утонули бы в кипе среди других тонн малозначимой архивной макулатуры.

Но это — на первый взгляд.

Если же посмотреть чуточку внимательнее, а главное — если знать, куда именно смотреть, то открывались неочевидные детали. А куда надо смотреть, я уже знал.

Я взял чистый листок из

стопки на столе, ручку и начал выписывать номера деталей. Жаль, конечно, что нет ксерокса. И бумаги не сфотографируешь, а сиди и выписывай, сколько сможешь. Но мне и такой информации будет достаточно, с горкой.

Что же здесь не так?

Во-первых, часть маршрутных карт принадлежали к деталям, еще не поступившим в производство. При этом напротив расценок уже красовалась буква «з». Значила такая пометка только одно — детали, вполне возможно, отсутствующие и никогда не бывавшие на складе, были проведены наперёд. Ведь «з» — это ЗАКРЫТО. Вопрос, на кого закрыто, тут не стоял. В строчки маршрутных карт, напротив названия и номера операции, была много раз вписана одна и та же фамилия.

Шевченко.

Кто такой или кто такая Шевченко, я не знал. Но это именно то, что требовалось выяснить в самое ближайшее время. А пока что до конца рабочего дня я успел тщательно выписать номера, даты выпуска маршрутных карт и тех операций, которые были закрыты на Шевченко. И только потом пошёл получать свой пропуск — в числе последних. Спешить мне было некуда, впереди целых четыре часа сверхурочно. Табельщица, выдав работягам документы, уже закрывала табельную, держа в руках несколько пропусков, которые за отведённые десять минут работяги не успели забрать.

— Я уже думала относить твой пропуск к мастерам! — всплеснула руками она. — Что-то ты сегодня заработался! Все мужики уже разошлись, а ты даже не переоделся.

Точно, я так и просидел в старой спецовке, на которой теперь тут и там были брызги ржавчины, масла и запах ацетона.

— Работы много навалилось! Пятилетка за четыре года и все такое!

Я отделался общими фразами, одновременно пытаясь припомнить, как же табельщицу зовут. Мастер нас знакомил, но попробуй запомнить разом несколько десятков имён.

Впрочем, на этот раз память не подвела.

— А можно вопрос, Роза?

— Нужно, но если что — я замужем, сразу говорю, — табельщица мило захлопала ресницами.

— Тогда вопросов будет больше, чем один, — подмигнул я, и одновременно скользнул глазами по её безымянном пальцу, где не обнаружил кольца. — Просто смотрю, ты колечко не носишь, вот и надеждами успел обзавестись.

— Кузнецов, я поражаюсь твоей наглости, — заворковала та. — Когда мы с тобой успели на «ты» перейти, и ты начал на мои пальцы заглядываться, а?

— Сейчас и начал, — я улыбнулся в ответ.

Вопрос Розы был вполне себе риторическим и ответа не требовал, зато хорошо поддерживал волну лёгкого флирта. Розе явно нравилось мое внимание.

— Ну задавай, что ли, свой вопрос, не томи! — вздохнула она.

— Скажи, а Шевченко в цеху еще работает?

Табельщица вопросительно покосилась на меня. Дальше пришлось включать воображение. Если я напрямую, в лоб поинтересуюсь о том, кто такая или кто такой этот Шевченко, то следом придётся объясняться, что вообще у меня за интерес. Поэтому я на ходу выдумал легенду.