Завоеватель
Шрифт:
И сейчас император Мануил с большим любопытством наблюдал, как прямо в Босфоре резвились два корабля такой конструкции, что и сам Император никогда не видел, а он всё-таки кое-что во флоте понимал. Другие опытнейшие дуки Византийской империи, включая Великого Дука Константина Ангела, на все вопросы императора лишь разводили руками.
Они недоумённо взирали на то, как корабли по проекту воеводы Братства закладывались, смеясь и потешаясь над хозяином верфи где строились корабли. Они же смеялись, когда корабль был уже готов спуститься со стапелей. Все были уверены, удобная конструкция должна быть крайне неустойчивой на воде, или вовсе перевернуться. Смеются они и сейчас,
— Василевс, — обратился к императору знатный генуэзский купец, глава общины Генуи в Константинополе, Гильермо Понти. — Ты позвал меня, чтобы услышать честное мнение по поводу этих кораблей?
Император, увлечённый просмотром происходящего в проливе, лишь кивнул головой. Да, Мануил захотел услышать мнение генуэзца, тем более, что тот сам уже какой день пытался пробиться на разговор к императору.
— Позволено ли мне будет ответить таким образом… Я заказал уже три таких же корабля. А деньги я считать умею. Эти корабли не новое слово в морском деле, это песня морская, — поэтически заметил Гильермо.
И всё-таки император Мануил был по большей части западником, так как мнение кого-либо из европейцев его больше убеждало, чем слова собственных подданных, часто обладавших намного большей компетенций чем иноземцы. Вот и сейчас, после столь лестной оценки увиденного, у императора не осталось ни малейшего сомнения, что корабли с подобной парусной оснасткой, со штурвалом не в корме, а на палубе, — это будущее.И оно создаётся именно здесь, в Византийской империи.
Вдохновляясь такой мыслью, Мануил выбросил из головы то, что его заслуги в создании добрых парусников и нет, что это все воевода Братства. Император без оговорок считал, что раз в его империи создаются хорошие корабли, путь и стоимостью вдвое большей, чем обычные галеры, значит это результат политики императора. В конце-концов, он же не запретил воеводе Владиславу оставлять заказы в Константинополе?
— Дозволено ли мне сообщить тебе, василевс, некоторые сведения, которые, возможно, ты ещё не знаешь? — спросил генуэзец. — Это касается твоих внешних врагов.
Мануил обернулся вокруг, посмотрел, кто именно стоит с ним рядом, после подумал, можно ли секретничать недалеко от ушей этих людей, все же разрешил генуэзцу говорить.
— Василевс, ты не можешь не знать о том, что у Генуи, впрочем, как и у Венеции, хватает связейна Востоке. Сами города сельджуков мы редко заходим, если только не по приглашению от местных князей, но с торговыми людьми знаемся всё хорошо, — начал свой достаточно долгийпространный рассказ Гильермо Понти, которому был не чужд художественный стиль повествования даже очень серьезных событий.
Василевс не перебивал его, несмотря на то, что был в курсе очень многих событий, произошедших в государстве сельджуков. Сведения о генуэзцаинтересны императору были уже тем, что они создавали возможность проверить надёжность источников, которыми владела Византия. Конечно же у Мануила были люди в правящих кругах сельджуков, которым часто засылались большие деньги, чтобы только те во время предупредили о планах султана.
И то, что слышал Император, заставляло его ещё больше задуматься, как о роли его империи в предстоящих событиях, так и о том, как это стало возможным… Каким образом… Почему… Русские земли смогли за четыре, может, за пять лет, резко возвеличится, попутно решая все свои сложнейшие проблемы и внутри Русской Земли и внешние. Ничем иным, как божественным
— И ты считаешь, мой генуэзский друг, что сельджуки неминуемо начнут войну с русскими землями? — не скрывая своей радости от подобных умозаключений генуэзского купца, василевсМануил расплылся в улыбке.
— Боюсь, ты неправильно понял меня, василевс, — со вздохом разочарования сказал Гильермо Понти. — Султан сельджуков, как и его советники, уверены в том, что русские действуют либо по твоей воле, либо потому, что рассчитывают в случае необходимости, получить от тебя помощь. Они считают, что ты уже начал войну и только и ждешь того, чтобы войско сельджуков вышло к Руси, а ты ударишь в спину.
Озвучивать свои собственные мысли Гильермоне стал, не без основания полагая, что подобным он может только разозлить императора. Однако выводы напрашивались сами, и они не столь радужные для империи, чем казалисьпервоначально. Если сельджуки пожелаютзаступиться за угнетённых русскими булгар, то турки могут первыми начать боевые действия. Симперией в этом случае попробуют заключить мир, а уже после каким-то образом наказать русских.
Становится понятным, что грядёт эра объединения православного мира. Это не нравилось и генуэзцу, тем более такого допустить не могут сельджуки. Они не столь сокрушительны, чтобы оставаться уверенными в победах на поле боя с объединенными русско-византийскими войсками.
Так что, если приближённые султана не дураки, то нет причины считать, что они ставят задачу не допустить русско-византийского союза.
— Значит, война? — со вздохом разочарования спрашивал император.
— Василевс, не мне делать выводы. У тебя много достойнейших советников, — уклончиво ответил генуэзец. — Я могу тебе лишь сказать, что сведения о разговорах при дворе султана обошлись мне очень дорого. Генуя в моём лице хотела бы оставаться весьма полезной империи рамеев, чтобы у тебя, василевс, и у твоих приближённых было как можно меньше соблазна вернуть свой город, и свои рынки венецианцев, а позволять нам больше торговать.
— И я ценю это. И торговлю и вот такую помощь сведениями о моих врагах, — сказал император и поспешил сменить тему достаточно острого разговора. — Итак, что же ты скажешь про корабли…
Вечевой колокол в Новгороде начал созывать народ на вече. Это было для многих горожан неожиданным. Еще недавно вполне себе кипела жизнь, спокойная, без лишнего нагнетания обстановки. Ничего не предвещало звон колокола. Почти ничего…
Конечно же не прошло бесследно то, что Господин Великий Новгород, по сути, потерял вольное правление. Безусловно, вся эта воля была, скорее олигархией, когда правили наиболее богатые купеческие кланы, но видимость демократии была очевидной, и многим нравилось оставаться причастным к важнейшим решениям. Тем более, в условиях ограниченного набора развлечений.
Чурило наблюдал за тем, как на вечевой сбор собираются мужи Великого Новгорода с особым трепетом. Реализация того задания, что было ему выдано еще два месяца назад входило в финальную фазу. И все пока складывается как можно хорошо, согласно первоначальному плану.
Две недели назад Чурила с другими сотниками, что так были привлечены к операции в Новгороде, начал рассылать некоторым купцам сообщения. Это делалось тайно, с указанием, чтобы те не начали действовать раньше положенного срока. На удивление, все сохранили тайну. И пусть в городе нечто такое напряженное витало в воздухе, люди шептались, но в целом Великий Новгород спокойно принимал реальность, ожидая от своих лидеров слов и дел.