Завтра и всегда
Шрифт:
Юноша глянул на Перси, но тот не спешил защищать власти магического мира.
— Можно отнять у сироты собственность семьи и даже не компенсировать это. Можно на каждом шагу твердить, что я герой… И родители мои герои. Но ни ордена Мерлина!.. Ни компенсации мне о потере родителей. А ведь отец был аврором!
Гермиона нахмурилась.
— Я в своем праве, Герми. Это мое наследство. Я не собираюсь им разбрасываться.
— Но ведь у тебя и так есть дом, — воинственно вздернув носик, заявила девушка.
— Дом Блэков? — хмыкнул Гарри. — Тебя
— В смысле?
— Это родовой особняк другой семьи, не Поттеров. Хотя кому я это говорю...
— О чем ты? — нахмурилась подруга.
— Ты продала дом, — напомнил юноша.
— Я... Мне нужны были деньги на свадьбу. И на мою часть за аренду. Я ведь говорила...
— Ты еще говорила, что собираешься разыскать родителей. Помнишь? Во время наших странствий.
— И я собираюсь это сделать, но немного позже, — покивала девушка.
— Конечно. Позже. Ты лишила своих родителей памяти и услала в другую страну… — усмехнулся Гарри.
— Для их безопасности! — чувствуя, что дальнейшие слова Гарри ей не понравятся, выпалила девушка. — У тебя нет права меня осуждать! Моих родных никто не защитил.
— Да, — горько согласился Гарри. — Со времен Турнира каждый в этой стране знал о том, что ты моя подруга. А может и девушка. И ни Дамблдору, ни кому-либо из Ордена не пришла в голову мысль, что твои родители в такой же опасности, как и Дурсли. А может и большей!
— Министерство отрицало возвращение Волдеморта после Турнира, — напомнила Гермиона.
— Да, но об этом знал Дамблдор. Его не нужно было убеждать. В конце концов, если я хорошо помню, вы все переселились на Гриммо практически сразу после начала каникул тем летом…
Девушка нахмурилась, слушая друга.
— Кто-то тогда упоминал, что твоим родителям нужна защита? — спросил Гарри. — Ты сама об этом с кем-нибудь говорила? Я не в курсе, меня же на Гриммо не было.
Гермиона пропустила мимо ушей словесный укол парня и ответила:
— Тогда Волдеморт еще не набрал силу. Вряд ли бы он стал искать моих родителей.
— Это предположение? Или так тебе сказал директор? — уточнил Поттер. — В любом случае, Герми, мне жаль, что тебе пришлось решать этот вопрос самой. Хотя этим должны были заниматься взрослые… И я… нет, не осуждаю тебя за методы…
— А как я должна была поступить?! — обиделась Грейнджер. — Рисковать семьей? Надеяться, что их не будут искать?
— Конечно, но ты вполне могла рассказать им. Вы могли вместе придумать план...
— Они никуда бы меня не пустили. Запретили бы участвовать!.. — взвилась Гермиона.
— Понятно. Тогда конечно. Беспокоящиеся о родной дочери родители — это так плохо, — чуть ехидно прокомментировал Поттер.
— Ты меня осуждаешь? После всего? Говоришь, что тебе жаль, но осуждаешь! Я рисковала собой из-за тебя!
— Нет, я не осуждал тебя, пока ты придерживалась плана на время спрятать родителей. Но теперь я даже не знаю, что думать, — тихо ответил ей Гарри.
— О чем ты говоришь, друг? — спросил Рон, появляясь
Смерть и избавление от крестража что-то изменили в Гарри. Теперь он не боялся говорить людям то, что на самом деле думал.
— Ты продала дом, на который заработали твои родители. И который вряд ли был на тебя оформлен, — четко выговаривая каждое слово, начал Поттер, тесня шестого Уизли и заходя в дом. — Ты применила Конфундус, чтобы провернуть это? И явно не один раз, да? Навредила обычным людям ради собственной выгоды. Но это ладно. Ты подумала о родителях? Ты лишила их памяти, услала в другую страну. Если я хорошо помню, то заставила их считать себя другими людьми. Это ведь значит, что они не могли ни сами продать дом, ни получить свои сбережения. Ты знаешь, сколько у них было наличных при себе, когда они отправились в аэропорт? И как они устроились по прибытии? Если они считали себя другими людьми, то могли они воспользоваться своими дипломами и документами, подтверждающими квалификацию? Или им пришлось работать на неквалифицированной работе и жить в иных условиях, чем те, к которым они привыкли? В чужой стране, где у них нет друзей и знакомых.
Гермиона и Перси застыли на пороге. Рон только переводил взгляд со своей невесты на лучшего друга.
— А потом ты вернешь им память. Если вернешь… Я уже не уверен, — продолжил Гарри. — Я бы поехал за ними сразу же, как все закончилось. Не терял бы ни дня… Так вот. Ты им вернешь память. И они узнают, что ты с ними сделала. Но игры с их разумом — ладно. Может они тебя поймут. Но ты осознаешь, что твои родители потеряли работу и постоянных клиентов, когда резко уехали? Они не общались с друзьями все это время. И они не смогут вернуться в страну, ведь их дочь продала дом, в котором они жили, ради свадьбы, на которою их даже не собирались позвать, как я понимаю.
Гермиона стояла красная, как рак. Рон явно смутился, но помалкивал.
— И ты еще будешь мне говорить, что я должен или не должен делать? — тихо уточнил юноша.
— Гарри, ты перегибаешь палку, — прошипела Гермиона.
— Разве? — искренне удивился юноша. — В чем?
Подруга промолчала, но продолжила сверлить Гарри злым взглядом. Поттер же отчетливо понял, что их дружба, длившаяся почти половину жизни, вот-вот закончится. Они трое — он, Рон, Гермиона — выросли. Прежде у них были общие цели, общие стремления, но тот этап закончился. Вот только если он это понял и готов отпустить этих людей, то они — нет.
Это в школе, до смерти, в совершенно другой жизни, Гарри мог смиренно слушаться Грейнджер и подстраиваться под Уизли. Тогда он хотел иметь друзей и был готов стать таким, каким они были готовы его терпеть. Но с тех пор многое минуло. И его терпение, покладистость… а может и глупость остались в той жизни. В этой же Гарри видел, что друзьями с Роном и Герми его сделала не схожесть характеров, а боязнь одиночества. Сами же по себе они разные люди. Настолько разные, что в будущем вряд ли смогут хотя бы просто общаться.