Здесь я устанавливаю правила
Шрифт:
Потому и гладил так ласково — словно показывал, что потерпеть будет не так уж сложно, и она только выиграет, согласившись на предложение. Произносил одно, а руками словно обещал защиту и нежность… И Инга тоже будто раздвоилась. В душе поднимался и расцветал протест и тревога, но физически она не ощущала никакого отвращения. Да что там, эти прикосновения были гораздо приятнее тех, что она сама прежде разрешала другим.
Опыт романтических отношений у неё был ничтожно мал, но всё же достаточен для того, чтобы Инга посчитала себя бесчувственной.
В старших классах в неё был влюблён одноклассник.
Она начала встречаться с ним, потому что было интересно, что люди находят в отношениях. И потому что большинство ровесниц уже с кем-то встречались и, наверное, было пора и ей. И потому что Пашка этого хотел, а он был таким трогательным и милым…
Он целовал её осторожно, трепетно и почтительно, почти не разжимая губ. Гладил лопатки и поясницу, ни разу не решившись сильнее распустить руки. Инга испытывала одну только неловкость и не могла отделаться от ощущения, что целуется с близким родственником.
Они поступили в разные ВУЗы, стали видеться всё реже и в конце концов договорились остаться друзьями.
В конце первого курса на неё обратил внимание звезда университета, сын главы крупной строительной корпорации и племянник мэра. Игорь. Её отец одобрял эти отношения, то и дело напоминал, что она отхватила хороший шанс и теперь должна его не упустить. От таких разговоров становилось тошно, но Инга убеждала себя, что отец заботится о её будущем, как умеет, и у него просто не получается подбирать правильные формулировки. В конце концов, он ведь не оратор.
Игорь был нетерпелив. Напорист. Хватал её бесцеремонно и жадно и с первых встреч пытался лезть под юбку. От его суетливой торопливости Ингу охватывал ступор. Она понимала, что ведёт себя совсем не так, как предполагает ситуация, и нервничала ещё больше.
При любых попытках сближения её не покидало странное, неуместное чувство, что Игорю всё равно, кто именно рядом с ним, и если её внезапно подменить на другую, он ничуть не расстроится и даже не заметит разницы. Её охватывало острое, всепоглощающее ощущение одиночества, совсем не подходящее для интимного момента. Инга отталкивала ухажёра и никогда не позволяла основательно проникнуть руками ей под одежду.
Отношения разорвались внезапно, когда в один из вечеров Игорь по обыкновению начал настаивать на близости, и на её попытки прекратить посягательства ухмыльнулся с большей развязностью, чем всегда.
— Ладно, не хочешь так, просто сделай мне приятное…
Она не сразу поняла, что Игорь имеет в виду, а когда он положил руку ей на затылок и с силой надавил, пригибая вниз, не сдержала гримасу отвращения.
Она тогда просто ушла. Они не ругались и не выясняли отношения. А на следующий день Игорь уже в открытую прогуливался с другой. За спиной перешёптывались о её фригидности. Инга горько посмеялась над собой и зареклась заводить романы в среде людей, с которыми ей ещё годы
Она думала, что отец её поймёт и поддержит, но тот, узнав о разрыве с Игорем и его причинах, лишь раздражённо фыркнул. «Вся в мамашу! Имей в виду, бревну нечего рассчитывать на хорошую партию. Таких дураков, как я, больше не найдёшь»…
И вот теперь её трогал враг, а привычное неприятие так и не проснулось. Чужие руки были в меру уверенными, и бережными, и… надёжными. Глупо, но на короткий миг у неё мелькнуло именно такое впечатление. Если бы не ситуация, в которой разворачивались эти действа, такие касания могли бы принести ей наслаждение, в реальность которого она даже не верила…
Собственная реакция потрясла Ингу куда больше, чем действия Ветрова. Наверное, так и сходят с ума. Забывают, кто есть кто, путают правых и виноватых. Хорошо, что он не почувствовал, как колотится её сердце. Вот уж повеселился бы…
Тот как раз заговорил, оборвав её хаотичные размышления.
— Почему ты обвиняешь меня в смерти отца?
Инга непонимающе моргнула. Он что, сейчас распишет ей, как убивал папу? Тогда это, конечно, наказание похуже клетки, но ведь Ветров до сих пор не терял осторожности. Неужели он правда станет признаваться в преступлении? Тогда, значит, её судьба уже решена и очень плачевно.
— Из-за найденных бумаг, — не дождавшись её ответа, продолжил Ветров. — Из-за того, что ты знаешь, твой отец — вор! Как ты к этому относишься, а? Ты, моя законопослушная девочка, ещё ни разу не высказалась по этому поводу.
— Никакое преступление не заслуживает самосуда, — почти по слогам выдавила Инга.
Он ударил по больному. Она действительно была потрясена, обнаружив отцовские записи, и до сих пор не могла принять того факта, что тот и сам оказался преступником. Вытеснила жуткие факты на самый край сознания, сосредоточившись на более важном…
— Не заслуживает, — неожиданно согласился Ветров. — Наверное, именно поэтому ты была готова меня застрелить?! Но речь о другом — ты не задумывалась, зачем именно твоему отцу понадобились такие деньги? Вы стали жить как-то иначе? Прибавилось возможностей, выпивка у матери подорожала?
Он открыто издевался, и Инга, невзирая на опасность, никогда не потерпела бы такого, если бы только знала, что ответить. Но она сама не имела понятия, куда делись присвоенные отцом деньги. Они действительно жили, как прежде, и даже после его смерти не обнаружилось нового имущества, в право собственности которого им с мамой нужно было бы вступить.
— Так я тебе скажу! — с запалом продолжил Ветров, похоже, нисколько не удивившись её молчанию. — За эти деньги, милая, была куплена славная квартирка для женщины, которая вполне успешно сделала бы твою мать разведёнкой, если бы только забеременела сыном, а не дочерью! Ты же знаешь, твой отец всегда хотел сына. И ты, такая послушная и замечательная, оказалась не способной вытеснить эту мечту!
— Я вам не верю! — вопреки ситуации её охватило облегчение. Ложь была слишком очевидной и грубой, чтобы ею проникнуться. Беременная любовница, деньги для неё — чепуха, это точно не об её отце!