Здесь я устанавливаю правила
Шрифт:
С деловыми моментами всё было ясно. Глеб прав — теперь, когда они напали на след, это вопрос времени и только. Если, конечно, след не окажется ложным, но чтобы это выяснить, тоже остаётся только ждать.
А вот что его ждёт по возвращении домой, угадать было невозможно. Вчера за ужином Зеленцова держалась на удивление смирно. Молчала и почти не поднимала глаз, отделываясь лаконичным «да» и «нет» в ответ на непосредственные вопросы. Видно, опасалась, что прогулка не обойдётся без последствий. Но он мог поспорить, что надолго её не хватит.
Поймав себя на том, что ждёт момента, когда снова окажется дома,
Их связь с Риммой продолжалась уже почти четыре года и полностью устраивала Феликса. Они оба понимали, чего хотят от этих отношений сами и чего хочет партнёр, и не доставляли друг другу неприятных моментов. Он обеспечивал ей неплохое ежемесячное содержание, оплачивал съёмную квартиру в центре города и периодически вывозил отдыхать. Римма всегда была готова к его визиту, не бывала в плохом настроении и не ждала большего, чем он мог ей предложить.
Она была достаточно образованна, чтобы поддержать разговор на разные темы, достаточно элегантна, чтобы можно было показаться с ней в обществе, и достаточно прагматична, чтобы ценить те материальные блага, которые от него получала, и не мечтать о романтике и душевности.
Сегодня она выглядела как всегда безукоризненно. Феликс окинул одобрительным взглядом чёрно-золотистое платье в пол, но с глубоким декольте. И чуть поморщился при взгляде на тщательно накрашенное лицо. Он так и не отучил её накладывать макияж и делать замысловатые укладки даже для обычного домашнего ужина.
Нет, Римма делала это умело и после всех манипуляций выглядела по-настоящему обворожительно. Взгляд из-под искусственно удлинённых ресниц казался глубоким и томным, кожа становилась идеально гладкой, даже намечающиеся мимические морщинки вокруг глаз куда-то исчезали, пухлые алые губы заставляли думать о поцелуях…
И всё же картинку рядом с собой он предпочёл бы видеть только на светских мероприятиях. Дома же хотелось женщину, которую можно целовать, не чувствуя на губах вкуса пудры и помады, к волосам которой можно прикасаться и не ощущать липкости лака для укладки. Однако Римма считала, что без макияжа её лицо выглядит слишком простым и неинтересным, и на несколько его замечаний о неуместности штукатурки в некоторые моменты реагировала только сменой образа. Превращалась из очаровательной невинной нимфы в яркую женщину-вамп, потом в строгую благовоспитанную леди… Она умела преображаться и в каждом образе выглядела убедительно и сексуально.
Он привык и оставил попытки настоять на своём. Просто перестал целовать лицо. В остальном Римма полностью ему подходила, а маленькие недостатки есть у каждого.
— Ужинать будешь? — предложила она, помогая ему снять лёгкое осеннее полупальто.
Разогретая ресторанная еда не была пределом его мечтаний, но поскольку Феликс собирался задержаться здесь надолго, отказываться не стал. Красное вино, открытое к мясу, помогло наконец расслабиться.
Он откинулся на спинку кресла, наблюдая за Риммой и не слишком вслушиваясь в её ненавязчивую болтовню. Разговаривать сегодня не хотелось. Лучше просто сидеть и смотреть на красивую молодую женщину, которая ждала его и сейчас всячески старается развлечь.
В свои двадцать семь Римма выглядела не старше, чем в день их знакомства. Они встретились на какой-то
Римма была там одной из администраторов. Показывала приглашённым их места, раздавала какие-то буклеты. Она, не ломаясь, поехала к нему в тот же вечер. А через неделю так же деловито приняла предложение стать любовницей на постоянной основе, сопровождённое рядом условий — не рассчитывать на брак, не изменять, не показывать, если ей что-то не нравится. До сих пор она прекрасно справлялась со всеми пунктами.
— Иди сюда, — позвал Феликс, отставив в сторону опустевший бокал.
Римма с готовностью встала, красиво изогнулась, пытаясь дотянуться до язычка молнии на платье. Он редко раздевал её сам — не любил возни с одеждой и никогда не рассматривал это частью прелюдии, предпочитая прикасаться сразу к обнажённой коже.
Продолжая наблюдать, как любовница избавляется от одежды, не забывая принимать самые выигрышные позы, неспешно расстегнул и сбросил рубашку. Видя, что он не двигается с места, Римма грациозно скользнула к нему на колени.
Феликс наклонился, нетерпеливо впиваясь губами в открытую беззащитную шею. Нашёл бьющуюся жилку и чуть прикусил, тут же облизав оставленный след. Ладонью сжал пышную грудь…
Собственные движения показались техническими, формальными. Он привычно ласкал соблазнительное женское тело, но почти не чувствовал желания. Наверное, из-за этого реакция Риммы показалась слишком наигранной. Она ещё не была по-настоящему возбуждена, но стонала и извивалась так, словно уже не могла дождаться, когда примет его в себя.
И духи… От неё пахло духами. Знакомый хороший запах, она всегда ими пользовалась. Но почему-то сегодня это отвлекало, сбивало настрой. Феликс бы сейчас предпочёл слабый естественный аромат шампуня и мыла.
— Пойдём в душ, — решил он и, не дожидаясь ответа, поднялся, не выпуская Римму из рук, и понёс, куда хотел.
Она немного напряглась, на лице промелькнула тень недовольства — Римма не любила показываться в натуральном виде — но вслух ничего не возразила.
Он поставил её на ноги только в душевой кабинке, и сразу же открыл воду. Римма смешно зафыркала, замотала головой. Искренний, настоящий жест. Феликс провёл ладонью по её лицу, смывая ненужный тональник.
— Куда лучше… — пробормотал довольно, прокладывая дорожку поцелуев от виска к шее.
Намокшие волосы упали вниз тяжёлой волной. Он вытянул ставшие ненужными шпильки, запустил руку в спутавшиеся каштановые пряди, заставляя её откинуть голову. Теперь по-настоящему захотелось продолжать. Он добрался до груди, заставив её выгнуться сильнее. Втянул губами сосок и слегка пощекотал языком, сорвав с губ Риммы протяжный стон.
Теперь она пахла гораздо вкуснее. Чистым телом и яблоком — аромат мыла. Капли воды заманчиво сверкали на коже, побуждая их слизать… На смуглой коже. Когда она успела так загореть? Нежная белизна шла ей куда больше… Чёрт! Римма… Римма никогда не была белокожей. Она смуглая от природы, и вдобавок регулярно ходит в солярий.