Здесь живу только я
Шрифт:
***
Что-то громыхнуло на кухне, и Мюнхгаузен моментально проснулся, настороженно приподняв уши. Наверное, Петр уронил кастрюлю, подумалось ему, и уши вернулись в спокойное положение, глаза снова закрылись, и голова мягко опустилась на шерстяной свитер, который он давеча затащил на этот шкаф (Петр, помнится, долго искал его), дабы использовать в качестве постели. Когда сон уже готов был продолжиться
Петра в комнате не было. Что удивительно, был выключен и компьютер.
Мюнхгаузен свесил голову вниз, прицелился в сторону компьютерного стола и точным прыжком спикировал на него, умудрившись не опрокинуть стойку с дисками, а затем соскочил на пол.
Первым делом он, как всегда, заглянул под кровать с целью проверить целостность своих стратегических запасов. Все было на месте: и нераскрытая пачка сигарет, и совсем свежий, недельной давности, апельсин, и помятая десятирублевая купюра, и две абрикосовые косточки, и загнанная полгода назад пустая бутылка тринадцатого портвейна, и наконец гордость коллекции – добытый совсем недавно правый носок Германа, восхитительный шелковый носок в коричневую полосочку.
Затем Мюнхгаузен решил осмотреть свою армию.
Он вспрыгнул на самую верхнюю полку книжного шкафа, где выстроились в ряд оловянные солдатики (кстати, Петр почему-то считал их своими и иногда даже трогал без спросу). Все они были на месте. Конный красноармеец по-прежнему замахивался саблей на невидимого врага, рядом с ним стоял еще один всадник, и винтовка его нацелилась в ту же сторону; знаменосец вскинул над собой широкое знамя, и что-то выкрикивающий командир вздыбил коня перед ними, крепко сжимая наган в поднятой вверх правой руке.
— Все ли в порядке у вас, бойцы? – бодро спросил Мюнхгаузен.
Командир обернулся и, увидев кота, убрал наган в кобуру.
— Все как всегда, товарищ, — ответил он. – Враг не пройдет. А если уж и пройдет, здесь и поляжет!
— Поляжет! – улыбнулся красноармеец, вскинув винтовку на плечо.
— Поляжет! – крикнул первый всадник и любовно погладил коня по гриве.
— Если пройдет, — повторил командир.
Знаменосец молчал и улыбался.
— Молодцы. Я доволен вами, — промурлыкал кот.
Когда он спрыгнул с полки, оловянные солдатики вновь застыли в своих позах.
Проходя мимо зеркала, кот остановился и уставился в свое отражение.
— Хорошо ли тебе спалось? – спросил он.
— Прекрасно, — ответило отражение. – Я видел очень интересный сон.
— Скоро вырастут желтые тюльпаны. Я принесу тебе немного, если хочешь есть.
— Да, это было бы замечательно, – сказало отражение.
Распрощавшись с отражением, Мюнхгаузен прошел дальше, на
На кухне сидел Смородин.
Он пил мелкими глотками кофе и писал что-то на листке бумаги. Писал, затем зачеркивал, рвал и выбрасывал, доставал из блокнота новый листок и продолжал писать.
Выбросив очередной листок, он заметил Мюнхгаузена.
— Скажи мне, Карл, — сказал Петр. – Ты когда-нибудь писал письмо мертвецу?
Кот лениво зевнул и потянул заднюю лапу.
— Вот и я тоже. Черт с ним, потом напишу. Не знаю, зачем я это взялся.
Мюнхгаузен вспрыгнул на диван и подобрался ближе к Смородину.
— У меня есть глаза, — прошептал вдруг Петр. – И у глаз не бывает сомнений.
Мюнхгаузен настороженно приподнял уши.
— Вижу сон, вижу дверь, вижу зеркало, в зеркале — стул, — продолжил Петр. — Вижу пыль, вижу облако. Все это без изменений остается таким же, как было, когда я уснул.
Кот снова зевнул.
— Да, ты слышал это уже много раз. Я знаю. Кстати, «сомнений – изменений» все же плохая рифма. Я бы, наверное, написал по-другому. Иди в комнату. Скоро вырастут желтые тюльпаны. А я еще посижу немного и пойду на работу.
На секунду Смородину почему-то показалось, что было время, когда Мюнхгаузен питался вовсе не желтыми тюльпанами, а чем-то другим.
Но что еще могут есть коты, кроме цветов? Коты питаются только цветами, это известно всем.
***
— Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – Союзная.
Смородин резко открыл глаза и поднял голову. Огляделся вокруг – вагон метро был абсолютно пуст, только через стекло было видно, что в соседнем вагоне сидел старик – тоже, видимо, спал.
«Черт. Я проспал свою станцию. Или не проспал? Где я вообще?»
Он протер глаза и зевнул. Как всегда бывало после резкого пробуждения, сильно колотилось сердце. Смородин посмотрел на часы: было восемь часов вечера. Он с ужасом понял, что опоздал на работу.
«Да что со мной происходит? Я сел в метро полчаса назад. Здесь было полно людей. Впрочем, сегодня воскресенье. Что за станция «Союзная»? Тоже приснилось, видимо. Ничего, сейчас приедем и я пойму, что делать. Наверное, я подъезжаю к Рыбацкому. Пересяду на обратный поезд и доеду на работу. Ничего страшного.»
Он откинул голову к стене и уставился в потолок.
Поезд стал ехать медленнее: приближалась станция.
Туннель закончился, и в окнах показался просторный зал, которого Смородин еще никогда не видел. Он сумел разглядеть, как одна за другой мимо проносятся черные колонны, подсвеченные красным, а затем, когда поезд сбавил ход, увидел на противоположной стене огромную надпись, выложенную красным по черному:
СОЮЗНАЯ
Поезд остановился.
— Уважаемые пассажиры! Поезд прибыл на конечную станцию «Союзная». Пожалуйста, не забывайте свои вещи и документы.