Здравствуй, племя младое, незнакомое!
Шрифт:
На лице говорившего были отпечатаны явно выраженные чувства досады и сожаления. Так что и мы невольно сокрушились после финала услышанной версии. И только глаза Кочубея – спокойные, непронятые душещипательными словами главного стража порядка и безопасности граждан республики вывели меня из минутного замешательства: «А на чей счет списать угрозы физической расправы, приходившие Подколзину накануне убийства?»
– Ну какие угрозы? – с еще большей горечью протянул министр, и глубокая складка досады и иронии скривила левую сторону его рта. – Больше слухов, чем реальных угроз. Где доказательства, факты?... А слова к делу не пришьешь.
– Разве мало случаев избиений, изнасилований, запугивания русских
– Не нужно передвигать уголовщину на национальную почву, – парировал министр. – Мы регистрируем все преступления и национальности преступников. Поверьте – русских среди нарушителей уголовного кодекса не меньше, чем чеченцев, ингушей и других народностей, проживающих в республике. Пьянство, знаете ли, главная среда правонарушений, а по этой части с русскими мало кто сравнится.
– Да, это так, – согласился Завгаев. – По пьянке чего только не сделает человек?! И отца родного убьет... Национальность здесь не при чем.
Скорбные маски постепенно истаивали на наших собеседниках, выявляя несколько иные лица – более жесткие, решительные в своих намерениях отстаивать честь и добрую репутацию вверенной им территории от порочащих ее заявлений заезжих политических школяров. «Коренник» и левая «пристяжная» явно соединяли и напрягали свои усилия, чтобы вывезти воз переговоров на нужную им дорогу.
– Про национальных экстремистов вы явно перегнули, – упрекнул меня «хозяин». – Русские в республике занимают второе место после чеченцев... Много смешанных браков. За века совместной жизни перероднились, сватами стали, кунаками... Я вот женат на терской казачке, так наших детей к какой национальности отнести?... Нет, с такими выражениями осторожней нужно быть... Людей обидеть легко... Одним необдуманным словом. Национальная политика – дело щепетильное, здесь главный принцип, как у врачей, – не навреди... Так что, молодые люди, у меня убедительная просьба к вам: не разносите нелепых слухов, тщательно проверяйте полученную информацию и не спешите с выводами. Мы здесь одной семьей живем, свои проблемы, какой бы не были сложности, стараемся решать, не обременяя Политбюро и союзное руководство. И пока получается. Не без ошибок и упущений, конечно. Но на общесоюзном фоне выглядим достаточно неплохо.
– У нас нет намерений сгущать краски и беспочвенно обвинять вас в перекосах национальной политики, – попытался я остановить «партийный отчет» Завгаева, – но мы получаем письма и устные заявления из всех союзных и автономных республик, на территории которых исторически расселились казаки. Ни из одной, кроме вашей, нет такого количества жалоб и призывов принять экстренные меры. Это иная статистика, и выглядит она более тревожно, чем ваша.
– Есть и у нас карабахские рикошеты, – выступил на подмогу главе Чечено-Ингушетии молчавший до сей поры Кочубей. – Но это явление не местного масштаба, а общесоюзного. И нужны комплексные меры: политические, экономические... прежде всего, силовые тоже, чтобы сдержать неблагоприятные тенденции.
– Мы говорили об этом с Михаилом Сергеевичем Горбачевым и с Александром Николаевичем Яковлевым... Они в курсе... Совместное решение будет найдено, – подхватил мысль Кочубея Доку Гапурович. – Но очень важно не нагнетать обстановку, не поджечь недовольство людей, не бросить их во взаимную вражду, в недоверие и ненависть к власти... Мы этого хотим избежать и вас предостерегаем.
– Мы хотим того же, но не пустыми увещеваниями и призывами, а конкретными мерами по пресечению преступлений, по защите законопослушных граждан, – я почувствовал, что нужно ставить точку в затянувшемся разговоре. Позиция Завгаева и милицейского
– Личность нам известна. Принимаем меры к поиску и задержанию, – ответил министр. – Наказание определит суд. Но в любом случае преступление не останется без строгого наказания. Так и передайте родственникам и близким погибшего... Впрочем, я тоже буду на похоронах завтра и сам скажу об этом... А вы – по своим инстанциям в Москве. Только еще раз прошу – не сгущайте...
Черные мундиры и черкески кубанцев, серые и белые черкески терцев и ставропольцев, шинели и казакины донцов пестрой колеблющейся лентой растянулись по улицам Карабулака. В такт траурной музыке, неспешно ступая по весенней не везде еще затвердевшей земле, казаки с затаенной болью, молча несли на плечах гроб с телом многими любимого атамана.
Все русское население поселка, кто мог дойти до кладбища, присоединилось к шествию. Отдельные немощные старушки, доковыляв, опираясь на байдики, до калиток своего подворья и, перекрестившись сами, осеняли крестным знамением покойника и его сопровождающих. Горе было большим, всеобъемлющим, заставляющим и некоторых иноверцев, особенно стариков и детей, хотя бы остановиться и проводить процессию не злорадным, а внимательным, сожалеющим взором. Но были и иные взгляды: безразлично-холодные, не чувствующие чужой боли и горя, презрительные, стреляюще-зыркающие из-под опущенных лбов...
Особенно много недоброжелательных взглядов невидимыми стрелами нацелились на процессию возле дома убийцы. Там, возле наглухо закрытых ворот, скучковались стоявшие и сидевшие на корточках мужчины и парни, приготовившиеся защищать дом и его обитателей от кровной мести. Они крепко усвоили законы гор... Только мы их забыли... Может быть, не по своей воле и вине?!. Когда были здесь кордонные казачьи станицы, то их не шибко просвещенным и грамотным обитателям не требовалась помощь ни жандармов, ни армии. Собственными силами и умом управлялись со всеми проблемами. Власть связала строителей и защитников России по рукам и ногам, сама решая, кого защищать, а кого карать... Вот и дорешалась... до полной обезлички своих сторонников и противников, полной управленческой импотенции, когда все начинает трещать по швам и валиться с пылью и кровью: идеология, экономика, сельское хозяйство, наука, культура, духовные ценности, общественные связи, добрососедство, само понятие человечности...
И черт бы с ней, с властью, с системой... Любые теории революций и контрреволюций, как показала история, придумываются для прикрытия корыстных вожделений тех или иных властолюбцев и их компаньонов... Но при этом выползает из всех щелей тупоголовая мерзость, желающая в смутное время, а значит, безнаказанно, поживиться за чужой счет, прежде всего – ближайших соседей иной нации и веры, а то и своей же, но иного тейпа, джуса, рода, иных убеждений. И страдают прежде всего самые достойные называться людьми, не звери, не подонки, а имеющие сознание, совесть, понятия о добре и зле, не желающие убивать, насиловать, грабить, унижать, растаптывать себе подобных... Когда официальная власть не способна защитить этих людей и вывести из-под удара, сама народная среда выделяет своих Данко, Махно, Соловьевых... К сожалению, истинные народные затупники и вожди всегда обречены – их ненавидит не только мерзость, но и слабая власть, усматривающая в сильных и бескорыстных неформальных лидерах потрясателей поднебесных устоев и кастовой избранности.